Тарзан. Том 5

— «Прекрасная леди» доставила нас сюда за два-дцать-двадцать пять минут,— сказал сержант Розетти,— а выберемся, если уцелеем, дай Бог, через месяц.

— Может, и больше времени затратим,— заметил Джерри.

— Святая Мадонна,— воскликнул Розетти,— да мы прямо будем везунчиками, если нам удастся унести ноги с чертова острова.

— Остров прекрасный! И природа здесь просто великолепна,— вмешался Бубнович.— Если бы мы не бежали отсюда, таясь от врагов, а были здесь в качестве туристов, какое наслаждение доставил бы нам окружающий мир.

— Это правда,— согласился Розетти.— Как-то не вяжется война с этой прелестной страной. Странно подумать, что в таком раю может литься кровь...

— Здесь всегда шла какая-нибудь война, вплоть до нынешнего столетия. В этом райском, как вы выражаетесь, уголке мир не наступил надолго,— произнес Тэк ван дер Бос.— Вся история острова — это история войн. Все острова Вест-Индии, впрочем, опустошались агрессивными пришельцами — вождями племен, мелкими князьками, корольками, султанами.

Приходили с оружием в руках индусы, китайцы, португальцы, испанцы с Филлиппин, англичане, голландцы и вот теперь — японцы. Все приводили с собой флот и солдат.

В тринадцатом столетии Кубла-хан прислал флот в тысячу кораблей и двести тысяч солдат наказать короля Явы, который схватил послов великого хана, велел отрезать им носы и уши и отослал обратно...

Да и потом история изобиловала жуткими деяниями. Мы, голландцы, тоже бывали несправедливы и жестоки с индонезийцами. Но никто никогда не опустошал страну и не мучил население так, как собственные, местные царьки. Эти пьяные, похотливые создания вырезали свой народ, как овец на бойне. Человеческая жизнь и смерть служила их прихотям, как игрушка. Они забирали себе самых красивых женщин и без числа юных девушек. Один такой царек держал в своем гареме четырнадцать тысяч — вдумайтесь в это число — жен.

— Вот дьявол! — воскликнул Розетти.

Тэк усмехнулся его реплике и продолжал:

— Только под властью голландцев индонезийцы были освобождены от постыдного ярма рабства. Мои предки принесли на эту землю относительный мир, порядок и благополучие. Если же после войны голландцам придется оставить этот край и уйти, народ скатится до того первобытно-агрессивного состояния, какое и было до прихода голландцев. Это принесет островитянам новые муки рабства, угнетение и кровь.

— Но разве не имеют народы права на независимость? — спросил Бубнович.

— Только те, которые за нее борются, и добиваются независимости,— ответил решительным тоном ван дер Бос.— Индонезийская цивилизация весьма древняя. Первые упоминания о ней мы находим в древнекитайских летописях. И за прошедшие тысячелетия до завоевания островов голландцами народ жил в рабстве то у собственных, то у чужестранных правителей. Значит, он не достоин того, что вы называете независимостью. А под властью голландцев индонезийцам живется неплохо — им предоставлены всяческие свободы. Чего еще они могут желать?

— Я — республиканец и был против того, что называют «новым курсом»,— сказал Бубнович.— Но вот вам моя точка зрения: свобода — это то, за что мы воюем.

— Черт бы меня побрал! — воскликнул Джерри Лукас.— Я не уверен, знает ли кто-нибудь из нас точно, за что именно мы воюем. Я то просто убиваю японцев, чтобы скорей закончилась проклятая война и можно было вернуться домой. А после того, как мы сделаем дело, чертовы политики наверняка снова смешают карты.

— И любители бряцать оружием начнут приготовления к третьей мировой войне,— в тон ему добавил ван дер Бос.

— Я думаю, они начнут эту подготовку в самое ближайшее время,— заметила Кэрри.

— И докончат тогда, когда подрастут наши дети и можно будет их отправить на новую войну,— буркнул Джерри.

Наступило неловкое молчание. Джерри понял, что его наивную реплику можно толковать превратно, и вспыхнул. Г Пек и Кэрри тоже заалели. Все остальные, взглянув на них, обменялись улыбками. Это лишь ухудшило положение.

В конце концов давно крепившийся ван дер Бос не смог удержаться и разразился смехом. Все присоединились к нему, даже Кэрри и Джерри. Синг Тэй, в это время занятый стряпней, совсем разрядил напряжение, пригласив всех на ужин.

Жаркое из дикого кабана, куропатки с пряностями, фрукты и орехи — вот какое меню было предложено честной компании.

— Как мы шикарно живем,— заметил Дэвис с набитым ртом.

— Ни в каком отеле нам не смогли бы предложить ничего лучшего,— ответил Розетти.

— И выбор продуктов изобильный, причем никаких выдач по карточкам,— подмигнул присутствующим Тарзан.

— Даже денег не нужно. Вот это жизнь! — добавил Розетти.

— Приезжайте на Суматру после войны,— включился в беседу ван дер Бос.— Вы еще не то увидите...

Бубнович покачал головой:

— Если случится чудо и я живым доберусь до родного Бруклина — будьте уверены, до конца дней носа оттуда не высуну.

— А я — из Техаса,— в тон ему добавил Дэвис.

— Техас — это хороший штат? — спросила Кэрри.

— Самый лучший,— уверил ее Дэвис.

— Но Джерри мне говорил, что лучший штат в Америке — это Оклахома.