Тарзанариум Архимеда

Девушка вздрогнула. Ее сердце действительно стало биться и упруже, и уверенней, сильными пульсациями выталкивая из тела болезненную слабость. Даже теплее, кажется, стало. Словно, не сдержанные гордостью, слезы очистили организм от всего темного и нехорошего. Вдалеке мерцающая фигурка Арданьяна карабкалась вверх по отвесной и черной, будто надгробие, скале. Селайтовая оболочка на глазах становилась толще и гуще. Что-то происходило.

Что-то происходило. Виктор ощущал это каждым нервом. И ощущение это было каким-то протяжным и вибрирующим. Словно до предела натянули, готовую лопнуть, тетиву. Арданьян непроизвольно оглянулся и посмотрел вниз. Очертания, замершего у черного корпуса Калы, силуэта Русланы размывало плотным селайтовым сиянием. Вот оно что!.. Лайстоны, с которыми ему еще раз удалось связаться, работали на пределе. И поэтому нужно было торопиться.

Большая ребристая глыба легонько качнулась из-за неосторожного движения босой ноги. Виктор замер, слившись с отвесной поверхностью утеса. Нет, только не это!.. Страшен был не сам камнепад, а клубы пыли, которые могли бы заметить с противоположной стороны обрыва. Из «Лунной Республики».

К счастью, глыба устояла. Только пара мелких камешков, медленно кувыркаясь и постепенно — даже, в некоторой степени, степенно! — набирая скорость, полетели вниз. Виктор позволил себе расслабиться и на десяток минут заглянуть в будущее. То медленно растекалось несколькими ручейками. «Запаха» близкой опасности не ощущалось ни в одном из них. Правда, касалось это только его самого, а вот Барбикен… Арданьян внезапно вздрогнул от резкого, напоминающий нашатырный, «запаха». Вперед, вперед!.. Нечего прохлаждаться на обрывистом берегу, никогда не существовавшего, моря.

Минут через пять Виктор осторожно выглянул из-за, покрытого крупнозернистой пылью, края утеса. Внизу зловеще мерцало зеленой нежитью яйцо «Лунной Республики». Скорлупа входного трапа была поднята и плотно пригнана к обшивке. По прямой до нее было метров сто пятьдесят. Это означало то, что прыжок должен быть выверенным чрезвычайно тщательно. Но… Но пока в этом не было никакого смысла.

А время шло. И запах нашатыря просачивался сквозь вакуум. И сам вакуум густел, превращаясь в тяжелый, источенный червями, мрак могилы. Арданьян скрипнул зубами, не решаясь оглянуться назад. Черт!.. Калу использовать никак нельзя. Еще один — «черт»!.. Что делать? Как вскрыть эту консервную банку? Банку, наполненную, такими необходимыми им теплом и воздухом? Ни обычных ножей, ни ножей консервных рядом, к сожалению, даже не предвиделось. Ничего металлического. Разве что… Третий «черт!» за последнюю минуту. Ну, конечно же, конечно! Металл! Хорты!..

Короткое стрекотание было слышно только в селайтовой оболочке Виктора, а напряженнолицая Руслана внезапно скосила глаза, заметив, как полузарывшийся в грунт хорт слева от нее крутанулся на месте, на мгновение замер и шустро покатился по широкой дуге, огибая утес, на верхушке которого замерла едва различимая фигурка Арданьяна. За первым хортом с места сорвался и второй… Потом — третий… Через несколько секунд про них напоминали только узкие длинные борозды: словно пятеро проголодавшихся змей кинулись на, прошмыгнувшую мимо, добычу.

А на вершине скалы, прижавшись щекой к шершавому камню, Виктор щурил глаза, наблюдая за тем, как пятеро серебристых искорок подкатываются к яйцу космического аппарата и потухают в тени, отбрасываемой им. Однако через несколько минут они опять ярко вспыхнули в ней. Но цвет их стал уже традиционно-красным: хорты пытались прожечь обшивку аппарата в районе входного трапа.

Обшивка, очевидно, была довольно тугоплавка. Потому что около десяти, показавшимися Виктору бесконечными, минут внизу ничего не происходило. Потом его щека, остающаяся крепко прижатой к камню, ощутила слабую, на грани восприятия, вибрацию, передавшуюся ей через горные породы: «Лунная Республика» начала открывать свой вход. Арданьян напрягся.

На отвалившейся скорлупе входного трапа появилась фигура в гибком зеленоватом скафандре, чешуйчато искрящемся в неверном свете, который сочился из внутренностей корабля. Словно желтоватый белок из разбитого протухшего яйца. В руках фигурка сжимала длинноствольный плазер. Вот она соскочила на грунт, неуверенно потопталась на месте, оглядываясь по сторонам, и нагнулась, заглядывая под трап, который прижал собой, увлеченных работой, хортов.

Виктор напряг уже не только тело, но и каждый нерв в нем, переключаясь на электромагнитное восприятие. Пространство затянуло пеленой, расцвеченной фиолетовыми сполохами. Она катились вдаль, играя барашками оранжевых искр в такт словам, колышущим, сжимающийся вокруг Арданьяна, ультрамарин.

— Дэн, — играли индиговые блики, — ты был прав. У меня под трапом их несколько штук. Обшивку прожигают, гады. Что делать? Замочить их из плазера, что ли?

— Не спеши, Ларсен, — словно камень — в воду, упал в фиолет второй голос, ставший Арданьяну за несколько дней ненавистным до крайности. — Эту дрянь тут называют хортами. Сейчас я проконсультируюсь.