Тарзанариум Архимеда

Консультации были короткими, но явно содержательными.

— Ольгард, брат, — через минуту снова всколыхнулась темно-синяя пелена, — тут мне советуют плазмером не дразнить их особо. Лучше стартони «Республикой» и снова присядь. Плазма двигателей, по идее, должна эту мерзость конкретно достать.

Последние слова начали затухать в пространстве, стремительно принимающем в глазах Виктора свой обычный вид. Поскольку прыгать в ультрамариновое болото ему было несподручно.

Внизу Ларсен, чуть пригнув голову в зеркальном гермошлеме и встав спиной к утесам, прислушивался к указаниям Маккольна. Вверху Арданьян, рывком подтянувшись и выпрыгнув на самую верхушку скалы, прищурил глаза, начиная короткий разбег по ее гребню. Мозг его был сосредоточен, а тело послушным, как никогда. Вот только время полета ему никак не удавалось до конца совместить с его траекторией. Потому что пространство, в отличие от времени, ощущалось Виктором в последнее время как-то зыбко.

Но, зыбко — не зыбко, а под ногами уже ничего нет, кроме обезвоздушенной и обездушенной пустоты, а, начавшая выпрямляться, чешуйчатая фигурка вырастает прямо на глазах. Хотя, в принципе, можно и побыстрее ей вырастать! Потому что, если не самортизировать ею удар, то размажет по грунту на добрый десяток метров. Инерция, она остается инерцией при любой силе тяжести. Как и масса. Дьявольщина!.. Кажется, промазал!

Виктора выручило то, что Ларсен, окончив сеанс связи с комплексом, сделал шаг по направлению к трапу. Именно это движение и позволило Арданьяну не пролететь мимо него придурошным метеоритом, со всего разгона ударяясь о грунт для того, чтобы перемешать вздыбленную пыль со своими переломанными костями, а упруго обрушиться на спину «республиканца». Тот такого нападенья явно не ожидал. А неожидание нападения способствует, естественно, падению. Прямо рылом — в землю. Или в Луну.

Плазер отлетел далеко в сторону, а Виктор, коротко стрекотнув хортам — хватит, еще действительно из корабля сито сделают! — кувыркнулся через голову, не удержавшись на спине Ларсена, крутанулся на боку, принимая нормальное положение, и снова бросился на него. Нужно было отдать должное противнику: еще полностью не пришедший в себя после сокрушительного удара, он, может и неосознанно, но среагировал на неясное движение, замеченное им краем глаза. Более того, успел сделать блок, хватая Арданьяна за ногу, и бросил его через себя.

И началось! В клубах медленной пыли мерцающая человеческая кожа переплеталась со змеиной шкурой скафандра. Словно этот человек пытался вырваться из пасти удава. Иногда, впрочем, казалось и противоположное: извивающийся удав рвался из человеческих рук. Но, как бы там ни было, одной из своих целей Арданьян все же достиг: в круговерти потасовки Ларсен никак не мог связаться с «Архимедом». Достижение такого же эффекта при нападении на «республиканца» хортов без участия Арданьяна было, мягко говоря, сомнительным.

Но у медали, как известно, две стороны. Точно так же, как Ларсен не мог связаться с комплексом, так и сам Виктор не мог выбрать момента для отдачи приказа хортам. А без их помощи ему приходилось туговато. Противник проигрывал Арданьяну в скорости, но выигрывал в силе: раз вцепившись в обнаженное тело, отрывался от него он с превеликими трудностями. Словно огромная пиявка болотно-зеленого цвета. Тогда Виктору приходилось изо всех сил отталкиваться от грунта и во время замедленного полуполета-полупадения вырываться из цепких рук Ларсена: без опоры они эту самую хваленую цепкость быстро теряли.

Такая тактика была бы всем хороша, но натужные подскоки раз за разом отодвигали дерущуюся парочку от входа в корабль и, в конце концов, приблизили ее чуть ли не вплотную к утесу, прорастающего сквозь черное небо из многотонной груды камней. Арданьяну все это начало надоедать. После очередного прыжка он не стал снова бросаться на противника, а, наоборот, бросился от него. В сторону космического аппарата. Разрывая на ходу свои голосовые связки стрекозиным стрекотом.

Ларсен хотел было поймать его за ногу, но промахнулся, не удержался на месте и перевертышем покатился к камням, подпирающим западный выступ скалистого берега бухты Тарзана.

Удар о них был не очень силен, но один из булыжников, застывший торчком тысячу тысяч лет тому назад, неуверенно покачнулся, замер на какое-то мгновение и начал медленно валиться набок. Валун, упирающийся в его верхушку своим покатым боком, соскользнул вниз. За ним — еще один. Потом — следующий. И через несколько секунд неровная каменная стена начала медленно рушиться вниз, погребая под своими обломками, обтянутое гибким скафандром, тело с вытянутыми вверх, в последнем испуганном жесте, руками.