Таш любит Толстого (ЛП)

— Все ради рекламы, сама понимаешь.

— Ага. Если честно, я ждала селфи с Фомом.

— Кстати, да, — вступает Пол.

У него спокойный, заинтересованный тон. Слишком спокойный и слишком заинтересованный. Как будто ему тоже стыдно за тот вечер.

— Как прошла встреча?

Я хихикаю, роняю голову на руки и продолжаю хохотать.

— Я запуталась, — замечает Джек. — Это смех счастливой женщины или зловещий хохот?

— Зловещий, — хриплю я. — Можешь быть уверена.

— Боже, дай я угадаю! Он оказался silverspunnnx23, да? Тебя очень изощренно надули?

— Джек, это же бред! — включается Пол. — Он ведь сам выложил видео в её защиту!

— Да, снизошел со своего Олимпа и выложил, — парирует Джек. — Это очень подозрительно! Спорим, он все спланировал заранее и в один день выложил отзыв и записал видео? Притвориться героем - какой ход!

— Ну вы даете! — качаю я головой. — Обалдеть. Нет, он не писал этого поста. Он просто... не захотел меня понять.

Повисла тишина.

— То есть ты сказала ему? — наконец спрашивает Джек.

— Ага, и он решил, что я все выдумываю. Слушай, он прямо заявил, что мои чувства - это выдумка из интернета и такого не бывает. Что может быть отвратительнее?

Джек реагирует мгновенно и резко:

— Засранец.

Следом я слышу ещё пяток вариаций на тему физиологии.

Пол упорно молчит. Все, что он мог бы сейчас сказать, прозвучало бы злорадно или просто неприятно. Мы оба помним, что случилось в нашу последнюю встречу.

— Он не... не сделал ничего такого? — спрашивает Джек.

— Какого? Нет, просто встал и ушёл из моей жизни. Наверно, я чего-то такого ждала, потому что меня это почти не удивило.

Джек бормочет еще несколько эпитетов про разнообразные достоинства Фома, потом заканчивает засорять свою речь:

— Чёрт, теперь тебя надо отвлечь. Эй, Пол, чем мы можем отвлечь её?

Не очень обдуманная фраза, и, похоже, она быстро это понимает, потому что тут же отвечает сама:

— Знаю! Надо начать думать о сборе средств! Расписать, зачем нам деньги, на что они пойдут, чем мы займёмся дальше... Фанаты хотят Оскара Уайльда, но не знаю, зайдем ли мы так...

— Джек, ты серьёзно? — я смотрю на неё так, будто она только что призналась в массовом убийстве, и, мне кажется, я еще спокойно реагирую.

— В смысле?

— У твоего папы только что снова нашли рак. Ты даже не сказала мне, насколько все плохо, а вместо этого хочешь обсуждать планы съёмок!

— Какую букву в слове «отвлечься» тебе объяснить? Ты меня вообще слушала? Обсудить будущее канала - именно то, что мне сейчас нужно. Шоу должно продолжаться. Мы же профессионалы!

— По-моему, это называется подавлением эмоций.

— Слушай, — голос Джек становится резким, — рано или поздно я сорвусь. Однажды - и, наверно, даже в ближайшем будущем - я буду реветь в три ручья и уйду в запой, а тебе придётся держать мне волосы, пока я блюю. И рано или поздно ты узнаешь все про папин чертов рак. Но можно это все будет потом, ладно?

— Л-ладно.

— Джек, успокойся, — бормочет Пол. — Откуда ей знать, чего ты хочешь?

— Она и не знает. Чудесно, правда? Мы лучшие друзья, и ни один из нас не знает, что нужно другому. Мы просто мастера подавления эмоций! Так что уж раз в жизни я окажу Таш огромную услугу и честно скажу ей, что я чувствую.

Джек встает, швыряет в меня подушкой и убегает наверх. Она бросила гранату и скрылась в окопе. Не знаю, храбрый это поступок или наоборот. И бежать мне за ней или нет, тоже не знаю.

Вдруг я замечаю присутствие Пола. Место, которое он занимает, его дыхание, его... стрижку. Я не могу спокойно сидеть рядом с ним.

— Мне надо идти, — произношу я, и это точно трусость.

На полпути к двери я слышу голос Пола:

— Я чувствовал себя плохим человеком.

Я оборачиваюсь:

— Что?

Он подтягивает к себе ноги и садится лицом ко мне:

— Я отвратительно себя чувствовал, когда сказал тебе, что у папы снова найдут рак. Я его сын, мне надо верить в лучшее. А я не верил. И мне все это время было стыдно за то, что я тебе тогда сказал. Как будто от того, что я произнес это вслух, так и случится. А теперь оно случилось.

— Пол!

— Поэтому я не сказал тебе, когда у него стала болеть голова. И Джек сказал тебе не говорить. Если не произносить этого вслух, может, еще и обойдется. Не думай, что я тебе не доверяю. Я не пытался ничего от тебя скрыть, я просто... чувствовал себя плохим человеком.

— Пол, ты хороший!

Он мрачно улыбается. Господи, сколько теперь ждать, пока у него отрастут волосы? Несколько лет?

Я пытаюсь сформулировать получше:

— Ты лучше всех, кого я знаю. Ну, разве что, кроме мамы.

— Никто не сравнится с твоей мамой.

— Пожалуй, да, — соглашаюсь я. — Мама неповторима. Я поспешила с выводами.

Улыбка Пола становится гримасой, как будто его заставили выпить керосина:

— Я еще не готов терять отца. Постоянно думаю об одном и том же: не хочу быть парнем, у которого умер отец. Это страшный эгоизм. Лучше уж, как Джек, вообще не говорить об этом.

— Это не эгоизм, — подхожу поближе к дивану, чтобы лучше видеть лицо Пола в свете лампы. — Ты любишь своего папу и не хочешь, чтобы он умер. И оставаться без отца ты тоже не хочешь. Это совершенно нормально.