Таш любит Толстого (ЛП)

— Я-я-я ску-у-уча-а-ал! — напевает он тихим фальцетом и щелкает меня по кончику носа. — Как жизнь?

Боюсь, он говорит таким заботливым тоном потому, что мы не выиграли «Золотую тубу».

Мне это не нравится, и я уже жизнерадостно отвечаю, что все обалденно… хотя вообще-то мы стоим у дома больного раком.

— Ну... ты сам знаешь.

— Рак - полная жесть, — отвечает Джей.

— Ага, — мне хочется плакать. Чтобы не разреветься, я спрашиваю: — А ты как? И Тони?

Джей улыбается своей простодушной, неудержимой улыбкой:

— Хорошо. Очень-очень хорошо.

Я играю бровями.

— Кстати, — продолжает Джей, — ты слышала, в Луисвилле снимают новый веб-сериал? Я послал им запись для прослушивания и ссылку на серию, где мы с Тони пытаемся вцепиться друг другу в горло. И... меня взяли!

— Джей, это круто! А о чем будет сериал?

— Н-ну-у-у... — смущается Джей. — Короче, рубилово. Бутафорская кровища, все дела.

— А. Ничего так. Решил разнообразить своё резюме?

— Типа того. Прикинь, они позвонили мне и сказали, что очного прослушивания можно даже не ждать. Они все просто обожают «Несчастливые семьи»!

— Ой, как это мило!

— Я просто хотел сказать, что ты знаменитость, и все тебя любят.

— Ой, Джей, ты правда умеешь делать комплименты!

Он счастливо улыбается, и мы обнимаемся. Мне всегда мало его обнимашек.

— Я, наверно, пойду, — говорит он. — Тони собрал новую группу, у них сейчас репетиция, и мне полагается изображать влюбленного фаната.

Главное - не рассказать об этом Джек, когда она будет не в духе. Джей выезжает с участка, я машу ему рукой, и по какой-то причине сейчас мне прощаться с ним грустнее, чем в конце съёмок. Думаю, дело в том, что с тех пор мы осознали: в наступающем учебном году у нас больше не будет общих дел, нас теперь ничто не связывает. Но мы живём в двадцать первом веке, и кое-какие возможности у меня не отнять. Я буду следить, где они с Сереной играют, приходить с цветами на премьеры и поздравлять их с днём рождения. Они навеки останутся моими Алексом и Анной.

***

В субботу мы отвозим Клавдию в Вандербильт. Фургон так забит вещами, что мы с сестрой кладем ноги на коробки, уложенные на полу не хуже тетриса. По крайней мере, между нашими сиденьями лежит огромная подушка с одеялом, и можно хотя бы нормально поспать. Мы еще не проехали Боулинг Грин, а папа уже раз десять пошутил про то, сколько у Клавдии вещей. Это начинает раздражать её: «Пап, это вся моя жизнь! Попробуй, разложи её по коробкам!»

Мама как-то умудряется спать и не слушать их перебранки. Папа ставит аудиокнигу Малкольма Гладуэлла, мы с Клавдией молча смотрим в окно. Потом я пытаюсь вытянуть ноги - в общем и целом безуспешно - и ловлю на себе взгляд Клавдии.

— Эй, ты меня пугаешь!

Она не отвечает и не отводит взгляда. Так еще страшнее.

— Да прекрати ты!

Я закрываю лицо краем подушки. Когда мне надоедает, она все еще сверлит меня взглядом. Наконец она спрашивает:

— Это ведь из-за меня? Скажи честно!

Я вылезаю из-за подушки:

— Ты вообще о чем?

— Скажи честно, вы ведь не выиграли «Золотую тубу» только потому, что я ушла из состава. Вам пришлось срочно переделывать сценарий и получилось хуже, чем могло бы.

Её слова застают меня врасплох. Я уже много недель не вспоминала, что она ушла, и уж тем более не связывала с этим результатов церемонии.

— Клавдия! — отвечаю я. — Ну при чем тут вообще ты? Ты ушла в самом конце, а мы еще даже не все выложили!

Сестру, похоже, это не убеждает. В ее глубоких карих глазах светится вина.

— Ну правда же! — с нажимом продолжаю я. — Уверена, что дело не в тебе. Просто за год наснимали кучу крутых сериалов. Это была честная борьба.

— Мне кажется... — Клавдия смотрит, как мимо проносятся машины. — Думаю, я сделала ошибку. Мы с Дженной даже больше не разговариваем!

Несколько месяцев назад я бы принялась злорадствовать. Сейчас мне почти все равно. Я думаю только о том, что домой поеду без сестры и не увижу её до дня Благодарения.

— Все уже позади, — отвечаю я. — Это уже не важно.

Я стараюсь, чтобы это не прозвучало небрежно. Я стараюсь, чтобы она мне поверила.

***

В студенческом городке на меня накатывает атмосфера летнего лагеря. Только очень ухоженного лагеря. Бодрые студенты с планшетами и в желтых футболках объясняют нам дорогу. Мы вчетвером до седьмого пота перетаскиваем вещи Клавдии в комнату на третьем этаже. Потом, умирая от голода, направляемся в El Palenque - наш любимый мексиканский ресторан.

— Когда мы приедем снова, ты уже изучишь все рестораны! — замечаю я, набив рот жареными бобами.

— Даже не надейся! Я буду пить сок из коробок и мечтать о папиной еде.