Ташкент - Москва 2016-1939 (СИ)

— Здравствуйте, Лазарь Моисеевич, это Каримов — первый из Ташкента, — по старой партийной привычке доложил президент, — пожалуйста, задержи все составы, идущие на Ташкент из центра и из Сибири до въезда в нашу республику.

— Что у вас там случилось? Вечно, у вас, что-то случается, — устало проворчал сталинский нарком.

— Товарищ Каганович, разрешите, я сам по приезде все доложу, Вам и Хозяину, это не для телефона и еще прошу Вас, дайте команду соединить меня с Лаврентием Павловичем.

— Ладно, уж, все доложишь, когда приедешь, а сейчас подожди, тебя соединят.

Не прошло и пяти минут, как в трубке раздался ровный спокойный голос чисто по-русски, без никакого акцента представился, что Берия у аппарата.

— Товарищ Народный Комиссар Внутренних Дел, докладывает Каримов из Ташкента, разрешите послезавтра 12 апреля прилететь в Москву для объяснения происходящего и доклада самому товарищу Сталину, по телефону я не могу всего изложить, но возможно, что все произошедшее сегодня в Узбекистане может стать большим вкладом в дело нашего строительства. Произошел катаклизм природный, никакой связи с Москвой не стало, кроме НКПСовского кабеля, но в целом, наверное, все к лучшему, а все остальное разрешите доложить по прибытию. И еще, попросите, пожалуйста, товарища Сталина принять меня лично. Товарищ Берия, прошу вас встретить меня на аэродроме…

— Каримов задумался на секунду, — Чкаловском, и нужна будет охрана и маскировка большого четырёхмоторного самолета.

— Что там еще за самолеты у вас, новые четырехмоторные? А Вы успеете прилететь послезавтра?

— Успеем, товарищ нарком! А самолет новый, увидите — понравится.

Время приближалось к двум часам ночи. Пора было подумать об утреннем выступлении перед народом.

События, между тем, продолжали развиваться. Снова вошел дежурный и доложил, что на проводе аким Шымкентской области Бахытжан Елтаевич Карабаев.

— Ислам Абдуганиевич, вас беспокоит ваш сосед — Карабаев из Чимкента, — я что-то не пойму, что творится вокруг, прервалась связь со всем миром, на границе области какие-то странные люди, на железной дороге откуда-то взялись паровозы. Два самолета, взлетевших с нашего аэропорта не смогли установить связь с диспетчерами следующих пунктов по маршруту, и вынуждены были вернуться обратно, еще пилоты докладывали, что на всем маршруте, нигде не видно огней больших городов. Что это Ислам-ака — война?

— Нет, не война, но может быть похуже. Ты мне доверяешь? Если да, то не удивляйся. Узбекистан и твоя область, а возможно и еще кто-нибудь перенеслись в 10 апреля 1939 года, в СССР. Я уже связывался с Берией и послезавтра лечу в Москву, на доклад Сталину. Если хочешь, полетели вместе. Нам людям 21 века теперь надо держаться вместе. И еще, подумай о том, что через два года будет война, а Халхин-Гол уже, наверное, начался, чем ты сможешь помочь Советскому Союзу. Надо будет убедить товарища Сталина, что мы сможем принести очень большую пользу в качестве особых экономических зон. А пока организуй карантин, никого из области не выпускай, а если кто вошел, задержи, без фанатизма. Не вреди. Еще прикажи своим милиционерам и войскам снять погоны. Красноармейцы, или кто там встретится, очень не любят людей в погонах.

Всем не объяснишь, что мы из 21-го. Привыкай, теперь ты в СССР.

Пока шел разговор с Чимкентом, дежурный просигналил о том, что на проводе Худжант. С главой Худжантской области прошел примерно такой же разговор, только Каримов добавил, что вместо Худжанта, лучше именоваться сейчас Ленинабадом. По-старому — надежнее.

Глава 4. Обращение к народу

В сплошных хлопотах, приеме докладов, отдачи распоряжений, беседах с руководителями на местах прошли еще несколько часов, за это время успел позвонить руководитель города Турсунзаде, примерно с теми же вопросами, что и другие. И еще он поблагодарил за то, что не отключили электричество, подаваемое из Узбекистана на алюминиевый комбинат, иначе могли замерзнуть электропечи для выплавки алюминия. Видимо диспетчер на месте решил ослушаться, и не выполнил приказ из Ташкента, но так оно вышло даже лучше.

Приближалось время обращения к народу. Президент попросил на пятнадцать минут не отвлекать его и предупредить за пять минут до начала трансляции. Президент не стал заготавливать набросков своей речи, надеясь на свою импровизацию, и она его не подвела.

За час до начала трансляции на всех каналах появилась заставка, извещающая, что в 8-00 будет экстренное выступление главы государства.

В 7-55 дежурный доложил, что все готово, Ислам Абдуганиевич сделал глоток чая, чтобы горло не пересохло, и направился к креслу перед портативной телекамерой, передающей сигнал на телецентр столицы. Тем временем вся республика прильнула к экранам телевизоров. И президент сказал.