Ташкент - Москва 2016-1939

Сообщение о переносе в 1939 год произвело впечатление метеорита врезавшегося в обшивку станции. И если русские ограничились воспоминаниями о чьей-то там матери, у американской стороны экспедиции, особенно женской ее части, эмоций было гораздо больше. Но все проходит, прошел, или почти прошел шок от этого известия. Решили подождать следующего сеанса связи. На следующем сеансе сообщили, что для поисков космонавтов и астронавтов после посадки, выделено два кавалерийских корпуса. Но переместить их можно не сразу. Подробности в следующем сеансе. И просьба – подумать о возможном демонтаже станции. А пока – держитесь.

- А почему садиться на территорию России? – спросил Джеффри.

- Пожалуйста, давайте сядем на территорию Североамериканских соединенных штатов, - проявил свою эрудицию Иванишин, старший по возрасту из российского состава, - договоритесь с президентом Рузвельтом о выделении двух кавкорпусов на наши поиски и перепрограммируйте «Союзы» на возвращение по вашим координатам.

-Но у нас нет связи с руководством США, - наивно воскликнула Кэтлин Рубинс. Как будто перепрограммировать «Союзы» дело решенное.

-ОК, ребята. Ваша взяла. Садиться будем на ваших условиях. Но так как разговаривать с вашим руководством мне не хочется, я снимаю с себя командование МКС. Ваши условия – ваше командование.

- Ну, что вы, сэр? – начал было в примирительном тоне Алексей Овчинин, но встретившисьвзглядами с Джеффом, понял, что тот для себя все решил – хорошо, сэр, не буду спорить. Но кого бы вы хотели видеть в качестве командира.

- Я не вправе решать, но, если вы не против, Анатолий из вас самый старший и он космонавт-испытатель. Я за него.

- Тогда и спорить не о чем, принимай командование Анатолий Алексеевич – подбил «бабки» Олег Скрипочка. Все с облегчением кивнули – «только бы не я».

Пока шла истерика, а потом демократические выборы «атамана», почти прошли полтора часа, и все приготовились слушать диалог с Землей.

Земля, голосом руководителя объекта «Окно» довела до космонавтов, что Сталину уже все известно, что все приказы отданы, но передвижение 20000 человек с соответствующей техникой для конца 30-х годов это как минимум 10 дней. А так как сегодня 13 апреля 1939 года, то садиться можно не раньше 23-24 апреля. А посему – будьте здоровы, постарайтесь демонтировать части станции и берегите ресурсы. К следующей связи надо попробовать сделать компьютерную сеть между МКС и «Окном», чтобы пересылать во время коротких сеансов связи большие пакеты инструкций и прочей информации, помимо телеметрии. Будьте здоровы, поливайте фикус.

Нельзя сказать, что экипаж очень обрадовался, но тут новый командир нашел способ разрядить обстановку.

- Друзья, оказывается, вчера было 12 апреля на Земле, а мы и не знали. Предлагаю отметить наш будущий праздник в этой реальности.

И легким движением фокусника, он достал, из-за панели бутылку коньяка «Самтрест».

- Что, Алекс, говоришь два кавкорпуса? - И точно так же ловко Уильямс добыл из воздуха две бутылки виски – «Уайт Хорс» и «Блек Хорс». Дальше космонавты и астронавты коллективно нарушили режим.

Глава 27. Институт начинает работу.

Очередной, тяжелый рабочий день заканчивался. Надо только, чтобы хватило сил добраться до столовой, попить чайку и, дойдя до постели – упасть и поспать хотя бы до шести утра. Только такие мысли крутились в голове Ахмерова, когда он «на автомате» шел за стройной фигурой лейтенанта Иванова в сторону расположения.

Сколько сейчас времени он посмотрел на телефоне, но понял, что не осознал. Пришлось сделать «мозговое» усилие. Слегка за полночь. В Ташкенте уже далеко за полночь. В столовой, тем не менее, был весь состав путешественников во времени.

- Ну что там? Как там? – задал мучавший всех вопрос Владимир Иванович.

- Пока в порядке – ответил Ахмеров.

- Устал? Кушать будешь? – Владимир Иванович побеспокоился об усталом друге.

- Я бы даже выпил.

- Ха! Щас будет – и налил в граненый стакан на три пальца живительной коричнево золотистой жидкости.

«С этими беседами элементарно спиться» - подумал Фарид Алимжанович, но героически принял на грудь вечернюю дозу коньяка.

Утро, тем не менее, было прекрасным. За ночь выпал снежок и украсил начинающий уже блекнуть под весенним солнцем пейзаж. Небо очистилось от облаков, и солнечный свет струился в единственное окно комнаты. Проснуться, совершить «утренний намаз» (так он называл санитарно-гигиенические процедуры), побриться и одеться заняло мало времени. Все вечерние беспокойства типа правильно ли вождь понял слова, стоило ли вмешиваться в область идеологии и еще много чего, отодвинулись, куда-то, под напором солнечного утра. Только одна глупая фраза вертелась в голове «Коль пропала моя шапка – пропадай и голова». Но настроение, тем не менее, было хорошим.