Татьянин день. В паутине обмана

— Наша кухня сегодня… как называется комнатка, куда приходят на исповедь, — исповедальней? — Она повернулась к Игорю, — Сергей приходил и тоже говорил о прошлом. Ладно, проехали. Спасибо тебе за честность, за то, что все сказал, — Она заставила себя улыбнуться: — Ты все сказал? В глаза смотреть!.. А что касается женщин из твоего прошлого, меня это не пугает и не удивляет. Странно было бы, если бы такой видный мужчина жил отшельником. Пусть только попробуют нам помешать — мы с ними справимся!

— Отпущение грехов состоялось? — с невероятным облегчением спросил Гонсалес, и Таня вместо ответа поцеловала его.

Не сговариваясь с женой, Олег Эдуардович пришел к тому же самому выводу, что и Яна. Как ни старайся, коготок увяз — всей птичке пропасть. И ни к чему теперь дергаться, надеяться, что произойдет невероятное чудо, и его вдруг оставят в покое. Дело-то даже не в этом дурачке Хомском, со всеми его филькиными грамотками, явно взявшемся за дело, которое ему не по зубам. И не в том, что Яна накатала свое заявление. Просто если кто-то решил его, Олега Эдуардовича Баринова, свалить, вытряхнуть из министерского кресла — эти люди ни перед чем не остановятся и, в конечном счете, добьются своего. Когда он был моложе и злее, к нему не совались, а если бы и попробовали, то весьма пожалели бы об этом. А теперь Баринов вдруг перестал находить смысл в этом противостоянии. К тому же он и без всякой Яны прекрасно знал, кто конкретно стоит за происходящим. Оставалось только позвонить… и разрубить гордиев узел одним точным ударом.

Машина Олега Эдуардовича остановилась на лесной дороге. Почти сразу же подъехала вторая, и оттуда вышел очень хорошо знакомый Баринову человек.

— Ну, здравствуй, Ваня! — поприветствовал его Олег. — Или тебя теперь Иван Ивановичем надо величать?

— Здравствуйте, Олег Эдуардович.

— Сколько лет, сколько зим. А ты вроде не очень рад? — продолжал веселиться Баринов, — Ну, давай сразу к делу, чего зря время тянуть. Слушай меня внимательно: я ухожу с должности, а ты перестаешь под меня копать. И от семьи моей отвязываешься. Все понятно?

— Понятно, да не совсем, Олег Эдуардович, — спокойно ответил его визави, — Я же вас не первый год знаю.

— Перестань, я темнить не собираюсь, играю открыто. Могу расписку написать. Бумажкам теперь веры больше. А тебе я когда-то на слово поверил… Да не сомневайся, сказал уйду — значит, уйду.

— С чего вдруг? — спросил Иван.

— Устал я, Ваня, выдохся как-то. Думал, на старости лет отдохну, а проблем и забот меньше не становится. Дочь у меня беременна, жена больна. Дай Бог на ноги ее поставить… Вот мне чем надо заниматься, а не этими… разборками. Что смотришь, как следователь по особо важным делам?

— Олег Эдуардович, — осторожно проговорил Иван, — как же я могу поверить? Жена вас подставила, а вы из-за нее от такой должности откажетесь…

— Совсем недавно, — вздохнул Баринов, — я и сам так думал, кто бы мне сказал — в лицо рассмеялся бы. Но все течет, сказал древний мудрец, все утекает… А главное — жизнь утекает. И потом, ты самое главное упустил. Я скоро дедом стану. А это дороже всяких должностей. Так что будем считать, что прежнюю жизнь я отрезал. Буду внука нянчить, гулять с ним, книжки читать. Как думаешь? Вижу, никак не думаешь. Ладно, пойдем. Чтобы ты окончательно успокоился, вот, гляди, отступные плачу, — он достал из машины дипломат и, открыв его, вытащил толстый желтый конверт, — Сто тысяч американских рублей — хватит? Вряд ли моя благоверная от вас больше получила…

— Не возьму, Олег Эдуардович! — отстраняя протянутую руку с конвертом, покачал головой Иван. — Вы уж меня совсем за подлеца держите… Точно решили уйти?

— В понедельник напишу заявление по собственному желанию, — кивнул Олег.

— Ну, тогда будем считать, что это, так сказать, небольшая компенсация за моральный ущерб. Для компенсации ущерба материального здесь, конечно, маловато…

— А ты не горюй, Ваня, — прищурился Баринов, — Обещаешь, что оставишь меня в покое?

— Не сомневайтесь, — заверил тот.

— Тогда квиты. Ну, бывай! Еще что-то сказать хотел? — удивился Олег, видя, что Иван продолжает стоять рядом с его машиной в нерешительности, — Ну?

— Если б я узнал, что жена меня в чем-то обманывает, я бы ее своими руками… — тихо сказал Иван.

— А ты не зарекайся, Ваня, — усмехнулся Баринов, заводя мотор.

Утром следующего дня настроение у Гонсалеса было исключительно лучезарным.

— Если вы, Татьяна Петровна, готовы, прошу на выход. Автомобиль у подъезда, — галантно произнес он, обращаясь к невесте.

— Благодарю вас, голубчик! — подыграла она. — Смотри, привыкну к персональному водителю — придется тебе профессию менять.

— Вообще-то, я на это и надеюсь, — кивнул Игорь. — Вот тогда мы все время будем вместе.

— Мы и так весь день вместе, — заметила Таня.

— А скоро будем — и всю ночь. Кстати, я сегодня почти не спгщ, представлял, как у нас все будет.

— Ты что, серьезно так волнуешься? — удивилась Таня, — А я почему-то — ни капельки.