Татьянин день. В паутине обмана

Словно в подтверждение ее слов о том, что все как-то способно «образоваться», в комнату вбежала Надя с куклой в руках и снова, обняв мать, уставилась на тетю-принцессу.

— Ну, я пойду, пожалуй, — вдруг заторопилась та.

— А обед? — вскинулась Таня. — Что ты так быстро, даже толком поговорить не успели!

— Я еще забегу. Не провожай, дорогу знаю!

За стол Рыбкины уселись без Татьяны Бариновой, к немалому облегчению Веры Кирилловны, которая просто не представляла себе, как смогла бы выдержать ее присутствие.

А Вадим Горин пообедать отправился, по обыкновению, в ресторан, причем сегодня компанию ему составил Олег Эдуардович Баринов. Им было что обсудить. Заметив, как часто Вадим подливает себе спиртного, Баринов недовольно поморщился:

— Ну что ты распсиховался? Подумаешь, Разбежкина! Прилетела — и прилетела, нам-то что? Я смотрю, тебя прямо перевернуло с перепугу!

— Как бы она счеты не начала сводить, — высказал Горин свои опасения.

— Оно ей надо? — отмахнулся Баринов. — Что было — быльем поросло! Теперь все равно ничего не докажешь.

— У вас, как я погляжу, нервы железные, — вздохнул Вадим.

— Я просто не имею обыкновения делать из мухи слона. Если так уж трясешься — устрой ее на работу, деньжат подкинь, вон, хоть через мою Таньку, и все будет тихо-спокойно.

— Кстати, ваша-то Татьяна сегодня уволилась, хотел сразу сказать, да забыл. Уговаривал остаться — ни в какую.

— Дела-а, — протянул Олег. — Не пойму, что у нее опять за фокусы. А этот олух царя небесного — остается?

— Сергей-то? Пока вроде никуда не собирался. — Горин покрутил в руках бокал с коньяком, словно раздумывая, пить или нет. Выпил и добавил: — Зато в нем я уверен, вот уж кто меня никогда не подведет…

Баринов о своем зяте был иного мнения, так что, едва приехав вместе с Вадимом обратно в офис, принялся рвать и метать, обвиняя именно Сергея в увольнении любимой дочери:

— Сам — пустое место, так теперь тебе понадобилось и жену в домашнее растение превратить?! Я вообще не понимаю, за что тебе деньги платят, ты же за три года с места не сдвинулся!

— Это вы у Горина спросите, за что он мне платит, — огрызнулся Сергей, не испытывающий особенного пиетета по отношению к влиятельному тестю.

— Хоть бы вы с Танькой детей завели! — в сердцах воскликнул Баринов, впрочем, понимая, что броню никифоровского равнодушия вряд ли можно чем-то пробить. — Или ты и на такой подвиг не способен?

— Какой из меня отец? — пожал плечами Сергей, и не думая поддаваться на провокацию.

— Это точно, что никакой, тебе ж памперсы менять — и то не доверишь! — не унимался Олег.

— Так ваша дочь меня потому и полюбила, сердобольная она, жалеет убогих, — принялся откровенно юродствовать Никифоров.

— Шут гороховый, — с отвращением бросил Баринов, сворачивая бесполезный разговор.

И позже, вечером, беседуя с дочерью, Олег Эдуардович не понимал только одного: почему его Татьяна, такая умная, такая ослепительно красивая, цепляется за подобное ничтожество и до смерти боится его потерять?! После встречи с Разбежкиной она была просто сама не своя. Маленькая Надя, похоже, не выходила у нее из головы:

— А вдруг Сережа узнает, что она его дочь?! Он же уйдет от меня! — Татьяна металась по гостиной, не находя себе места.

— От тебя уже в глазах рябит, — поморщился отец. — Сядь, успокойся. Куда он денется, Сережа твой драгоценный, от такой шикарной жизни? От добра добра не ищут.

— Я должна родить. Срочно, — не унималась Татьяна, не способная воспринимать никаких доводов рассудка и одержимая одной-единственной мыслью.

— А вот ребенок, дорогая моя, еще никого нс останавливал, — резонно заметил отец. — Взять вот хотя бы твою собственную мать: захотела — развернулась, и только ее и видели. Ты же совсем маленькой была, но она на это не посмотрела. Лучше подумай, что твоя дорогая подружка знает про нас с тобой, прозондируй почву на всякий случай. После всего, что мы с ней сделали… возможны всякие варианты.

— Попробую. — Татьяна с глубоким вздохом прижалась к отцу.

— Спит? — улыбнулась Вера, когда дочь, уложив Надю, вошла на кухню.

— Без задних ног, — улыбнулась та. — У Гали в комнате. Она от Гальки-то прямо не отходит. Дети чувствуют, когда их любят. Я с ней говорила — бедная, бедная, своего-то так и не довелось родить. А Горин каков! Он же тогда меня на жалость взял, мол, у нас с Галей скоро будет ребенок, как же малышу, без отца? А лотом на радостях как-то позабыл сообщить, что никакого ребенка не будет. Да плевать на него, только Галю жалко… Или вот взять Таню Баринову: тоже счастливой себя не чувствует.

— А у этой-то какая беда? — неприязненно и даже с некоторым ожесточением спросила Вера Кирилловна.

— Она не может забеременеть, как ни старается. Боится, что ее муж из-за этого бросит. Ой, надо было ей сказать, чтобы вместе с мужем к врачу-то и сходила, вдруг проблема в нем, а вовсе не в ней? Может, это у него дети не получаются?

— У него как раз дети очень хорошо получаются! — вырвалось у Веры Кирилловны, которая просто больше не могла сдерживать себя. — А твоей подружке разлюбезной — поделом, так ей и надо!