Татьянин день. В паутине обмана

— А вот и нет, — отозвалась девочка, неохотно вылезая из домика. На Сергея она даже не взглянула и уселась за стол спиной к нему.

— А я все же надеюсь, что ты меня простишь, — не сдавался Никифоров, — И мама твоя тоже простит, ты же знаешь, что я вас обеих очень люблю.

— Ага, очень-преочень, — язвительно проговорила Надя.

— Да, — повторил Сергей, — очень люблю. И тебя, и маму.

— А я тебя — нет. И мама не любит, потому что ты хотел ее побить!

— Я думаю, — вставила Вера Кирилловна, — что вам лучше уйти: мы только-только стали успокаиваться. Может, потом, когда-нибудь…

— Да-да, вы правы. Я тут… как соль на рану. Я потом приду.

— Нет, не придешь. — решительно возразила Надя. — Вот мама с Игорем поженятся, ты к нам придешь, а мы не пустим.

Будешь звонить в дверь: «Пустите, пустите меня», — а мы скажем: «У нас все дома».

— Надюша, — неуверенно улыбнулся Сергей, — какие страшные сказки ты рассказываешь.

— И ничего нс сказки: они как раз поехали жениться! — торжествующе выпалила девочка.

Никифоров перевел растерянный взгляд на Веру Кирилловну, и та кивнула, подтверждая Надины слова.

Конечно же, первой, кому Таня рассказала о подарке Игоря, была Нина Перепелкина.

— Ой, не машинка, а игрушка! — возбужденно расписывала она этот более чем щедрый презент.

— Тебе бы все игрушки, — вздохнула Нина. — Значит, подарок к свадьбе? И что, скоро?

— Чем скорее, тем лучше.

— А ты не слишком жмешь на газ? Может, немножко притормозить?

— Что тебе надо от меня, кровопийца? — с нарочитым надрывом проговорила Таня. — Что ты из меня душу вынимаешь?

— Да уж лучше я сейчас немного, чем он потом все вытянет. Ты ж его почти не знаешь, а они все, пока ухаживают, такие хорошие…

— Нин, а хочешь, я сама за тебя все скажу? Игоря не знаешь, а главное, не любишь… А любишь ты Сергея, и вы с ним — ну, такая пара, что глаз не отвести… И ля-ля, и ты-ды, и ты-пы». Так?

— А что, скажешь, не так? — непримиримо кивнула Перепелкина.

— Так, все так, — грустно согласилась Таня. — Сергея забыть не могу, хотя… после всего, что он натворил… Но я обещала его жене, что больше у меня с ним ничего не будет… ничего, никогда.

— То, — присвистнула Нина, — наплюй: «обещала его жене»… Эта Танька — такая змея, что поискать — не найти! Может, за все свои беды ты ей спасибо скажешь?

— Опять ты за свое, — с досадой отмахнулась Таня.

— Да не за свое, а за твое. Я же тебе говорила про кассету?

— И что?

— А то! Ну, сама пошевели… — она покрутила пальцем у виска, — что там у тебя есть. Зачем Баринов хотел тебя посадить? Ну? Чтобы твой Сереженька его Таньке достался!

— Девушка, проверьте радиатор, вы сильно перегрелись, — вздохнула Таня, глядя на Нину, как на ненормальную. — Меня посадили потому, что им нужен был козел… ну, коза отпущения. Надо было свои махинации на кого-то повесить, а тут я и подвернулась. Таня-то туг при чем?!

— Эх, дурочка-снегурочка, ничего ты не поняла. — Нина вышла из кабинета, безнадежно махнув рукой.

Миша Никифоров пытался дописать курсовую, но дело явно не клеилось. В поисках нужного конспекта он принялся просматривать одну свою тетрадь за другой, и вдруг из стопки бумаг выпала половинка письма. Миша тут же взялся искать вторую — и, вот удача, вскоре обнаружил и ее.

Несмотря на всю свою щепетильность в подобных вопросах, он просто не мог совладать с любопытством: уж слишком много шума было вокруг этого письма. Ну прочитает он, что ж там все-таки такое важное сообщается, что с того? Дело-то уже многолетней давности… Закончив чтение, Миша негромко протянул:

— Вот это да…

Он уже взялся за телефон, чтобы немедленно позвонить Сергею, но ему помешали. Как всегда, в самый неподходящий момент явилась Татьяна, да еще с чемоданом.

— Привет. Ты что это с вещами? — не понял Миша, однако постарался быстро спрятать письмо в карман, к сожалению, забыв про конверт.

— Эх, Мишка, ничему тебя брат не научил! — улыбнулась Баринова. — Если у женщины в руках чемодан, значит, она — что?

— Пришла попрощаться? Уезжает далеко и надолго? — с надеждой предположил Михаил.

— Не дождетесь! Переехала к вам и нуждается в помощи. И не спрашивай, надолго ли я.

— Что, даже чаю не попьете? Сразу обратно? — гнул свое Миша.

— Ну уж нет. Так просто вы от меня не отделаетесь: и чай выпью весь, и все сожру. Я, вообще говоря, законная жена и имею полное право жить вместе с мужем, — Татьяна поставила чемодан в угол. — Миш, помоги мне уговорить Сергея. Я… я буду хорошо себя вести. Вот завтра же поеду, скуплю все книги по кулинарии и буду кормить вас на убой. — Она уселась рядом с компьютером. — Что с тобой? Шутки кончились? Или батарейки поменять забыл?

— Да нет, — Миша с опозданием понял свою оплошность и отчаянно надеялся, что Баринова не заметит конверт, — ничего… я просто компьютер не отключил… Я курсовую писал и…

— И правильно, и пиши. Я тебе не помешаю. Надо посмотреть, что у вас там в холодильнике, в магазин съездить. Вот, вещи сейчас разберу. — Татьяна встала и все-таки увидела злополучный конверт. — Это откуда? Ты русский язык понимаешь? Откуда это здесь?! — Она торопливо заглянула внутрь, но письма, разумеется, не обнаружила.