Тáту

— Собственно мне уже хватит. Я за компанию бежал.

Из его портянок сочилась кровь, когда он их перематывал, и мне было жаль начинающего чудаковатого марафонца.

— Ничего, в следующий раз сделаем. Надо ещё потренироваться пару месяцев, — подбодрил я его.

Действительно, в декабре мы пробежали марафон по заснеженному лесному шоссе. На этот раз он согласился обуть кроссовки, но также бежали впроголодь. Лишь у меня в квартире он попросил воды и сгущёнки с хлебом.

— Ты, не представляешь, Славка, как я счастлив! Мне тридцать пять лет, и я преодолел марафон!

Через год наши пути расходились. Андрей поступил в школу младших офицеров, а меня ждала поездка в Чечню.

— Давай, Славка, что-нибудь замутим в наше последнее воскресенье?

— Предлагаю сверхмарафон. Шесть часов по сопкам. У меня есть маршрут на шестьдесят пять километров. Только надо будет еды с собой взять.

Заснеженные сопки, окультуренная тайга, где редко можно встретить волка, а медведя и подавно. Мы взяли с собой по ножу, булку хлеба и банку сгущёнки и побежали, на ходу глотая чистый снег. Андрей всё так же без умолку болтал, рассказывая армейские байки, технические характеристики автоматов стран мира, правила выживания в тайге и делился планами на будущее.

Через два года я отвозил груз двести из Чечни в Бурею. Заехал к нему на обратном пути. Встретились, посидели, помянули друзей.

— Ну что, Славка, давай-ка пробежимся километров этак двадцать, пока не стемнело?

— Андрей, мы же по бутылке «Бурятии» уже выпили!

— А если война?! Родина не спросит, у тебя: «Сынок, ты трезв или нет?»

Мы бежали по пушистому снегу. Зима в 2002-м щедро осыпала им сопки. Мы падали, спотыкаясь о спрятанные бревна, летели кубарем с пригорков и поднимались, смеялись и радовались, как беспечные дети солнечному дню и тому, что опять мы встретились.

В Чечне мы так и не смогли пробежаться. Тридцать минут в полевом лагере — и восьмёрки разнесли нас по разным местам. Лишь в 2008-м он разыскал меня в столице.

— Меня в госпиталь положили в Пушкино. Туберкулёз позвоночника. ВВК прохожу. Списывают. Уже второй раз списывают за пять лет.

— А первый?

— Вернулся я из командировки в Сосняк, а комбриг построил часть и ни слова о нашей группе. Приказал нам плац красить к приезду командующего. Ну, я и послал его. Он меня в психушку упёк. ВВК приказал проходить.

— А что было-то?

— Гнали нас чехи несколько километров. Взяли мы одного у них. Потом попали в окружение. Чехов сотен пять-шесть. Со мной восемь срочников. Я им приказал ложиться в болото и дышать через соломинки. Те по нам и прошлись. Бойцы от страха в штаны наложили.

— И что с ВВК?

— Леонидыч, ты его помнишь, спросил, на что я жалуюсь? Сказал ему, что сплю плохо, и нога болит. Сделали рентген. Пять осколков и пуля 7,62 в голени. Перевели в хирургию. Пулю вытащили, осколки — нет. Вот, ношу её как амулет вместе с чеченской кокардой. На, дарю! — положил Андрей пулю и кокарду в виде волчицы на зелёном фоне передо мной на стол. — Я её с ваххабита снял… Славка, ты не знаешь, марафона никакого нет в Москве или Подмосковье? Что я — зря сюда приехал?! Может, хоть медальку какую дадут.

— Ты тренируешься сейчас?

— Редко. Твои кроссовки сносились до дыр. Вчера двадцатку пробежал в обед. У тебя ничего нет из старого?

— Есть, конечно! А марафон будет послезавтра. В Королёве. Мы собираемся с Надей бежать.

— Отлично. Возьмёте меня?

Андрей пробежал королёвский марафон и последующий московский. Через месяц его комиссовали по туберкулёзу и мочекаменной болезни. Он переехал в Новосибирск, где его семье предоставили квартиру, и устроился охранником. Но через год уволился и стал ждать вызова в ЧВК. Эта московская компания занималась набором сотрудников для охраны судов от морских пиратов. Я не верил, но как-то зимой он ввалился в нашу квартиру загорелый, в бандане, модном камуфляже, с подарками и фотографиями из Шри-Ланки и Индийского океана.

— Не моё это, Славка. Никаких гарантий нет. Всё на авось. Нет боевого слаживания, притирки к судну, оружие плёвое, бухают все, да и деньги всё же не те, что обещали. Буду лучше электриком шабашить. Ты спроси у друзей, никому в Москве не надо сеть проложить или сантехнику поменять? Не хочу я в Новосиб возвращаться. Рутина. Соревнований нет. Можно, поживу у тебя на кухне?

Днём он клеил обои и мастерил что-нибудь в моей квартире, а вечерами мы бегали, слушали музыку, выпивали и вспоминали пережитое. Как он спасал меня от браконьеров на Байкале, где украли лодку. Как познакомил меня с Пахомычем, которого похоронили в бригаде, а потом воскресили из плена. Как устраивали танцы в гарнизонных ресторанах «Марс» и «Сникерс», где было принято лишь пить и бить, и, конечно же, наши марафоны. Ничто так не сплачивает людей, как совместное преодоление себя и своих слабостей.

На днях он позвонил. Рассказал, что разбил стекло в офисе. Уволился. Надоела мышиная возня. Пробежал полумарафон. Собирается на новую войну. А когда вернётся, ляжет ко мне в отделение.