Тáту

Деньги здесь не платят. Поэтому в магазины я хожу лишь на экскурсию. Обещают, что августовское денежное довольствие я получу под Новый год. Зато получил продовольственный паёк, который заметно отличается от академического в лучшую сторону. Но на месяц нам его не хватит. Наверное, продам что-то из личных вещей. Ежемесячно полагается десять банок сгущёнки, двенадцать — тушёнки, два килограмма масла, три — жира, шестьдесят грамм чая, шестьсот грамм повидла, пять килограмм овощей и двадцать булок хлеба, который я ежедневно беру в столовой. Начпрод пообещал увеличить продуктовую норму после того, как я совершу первый прыжок с парашютом. С «первого прыжка» мне будет исчисляться по-новому и срок службы — год за полтора.

Продолжаю бегать. Благо, что условия для этого идеальные и можно тренироваться хоть два раза в день. Для пробежек есть грунтовый стадион, проложил трассу по периметру нашего гарнизона — 5,5 км, а для длительных пробежек разведываю ближайшие сопки. На прошлых выходных принял участие в Спартакиаде ЗабВО, которая проходила в Чите, где в кроссе на восемь километров занял пятое место. Первые мои деньги, заработанные здесь — это спортивные командировочные, которых с трудом хватило на пропитание. В столице Забайкалья прожил четыре дня. Маленький провинциальный городишко. Грязь, пыль, жара.

Улан-Удэ я ещё не изучил, хотя он находится от Соснового Бора в двадцати километрах. Мне показалось, что население здесь выживает. Бедные покосившиеся дома, некрашеные деревянные заборы, минимум приусадебных растений. Денег никому не платят (или в них не верят), поэтому повсеместно распространено натуральное хозяйство или как принято говорить — «бартер». Подобные обмены встречаются в газетных объявлениях или в телевизионной рекламе на местных каналах. Например: «Продаю квартиру, автомобиль… или меняю на продукты, лес, кедровые орешки…» Ведро картошки стоит две банки тушёнки или десять булок хлеба.

06.09.1998 г. Улан-Удэ-40