Татуиро (serpentes), третья книга трилогии

Тишина обступила их. Далеко, будто за невидимым куполом, покрикивали в лесу птицы, повыл и резко смолк, готовясь к охоте, ночной зверь. Глядя на фасады окружавших площадь домов, за которыми высились другие, а за ними - ещё более высокие, так что было видно, как город огромен, Найя подумала, он похож на их деревню. Как отражение в шаре, меняющем перспективу. Вместо дождевого озера - каменная площадь, а вместо хижин - высокие дома. Но так же меж ними просвечивают проходы, уводящие в глубину города и, наверное, через его окраины - в лес. А тут центр, глаз. Будто великан уронил с ладони камень и тот, булькнув, сотворил на поверхности мира расходящиеся круги из прекрасных домов.

Стены медленно краснели, становясь всё более тёмными, и, уже еле различая подробности, Найя отметила, что на барельефах, обвивавших толстые колонны зданий, - змеи и головы всех устремлены к широкому входу.

"Когда-то тут был рай", - прошла мысль сухим листом, падающим по закону природы, и Найя кивнула. По-другому невозможно было подумать об этом месте. "А, может, я тут появилась не зря? И дело не только в убежавшей девчонке?"

- Вот она, - шёпотом сказал мальчик, вцепляясь ей в руку.

Их тени исчезли в наползающем сумраке, но широкий балкон ещё был освещён, и лучи, проникая внутрь, ясно показывали лестницу в самом доме. И там, на ней показалась фигурка, такая маленькая, что Найе только сейчас стало понятно, как огромно здание. Девочка медленно спускалась по ступеням навстречу закатному свету, придерживая рукой подол длинной тайки, красной, как вечернее солнце. По сторонам, то скрываясь в тени колонн, то выступая, тянулось невнятное шевеление, поблескивание цветных пятен.

- Тебе её видно?

Найя кивнула, прикладывая руку к внезапно заболевшему плечу с заново рождённой татуировкой, далеко выступившей за окружность шрама.

Оннали шла, как идут королевы, высоко подняв подбородок и не глядя по сторонам. Гладкие волосы колыхались, укрывая плечи. Ступив на балкон, прошла к самому ограждению, в центре выгнутом так, что девочка показалась красной птицей, посаженной в ажурную клетку. Взялась руками за кованые перильца и наклонила голову.

Мерути поднялся, больно наступив Найе на ладонь. Смотрел на сестру жадно и готовился крикнуть. Но не успел: со всех сторон нахлынули звуки. Шорохи и шелест, глухой скрип и шуршание лезли в уши, и двое на краю каменной плоскости в испуге замерли, оглядывая внезапно ставшую шумной пустоту.

Темнота поднималась всё выше по резным стенам большого дома, край её коснулся ног Оннали, подступил к самому лицу... Вскинув руки, она крикнула:

- Эййя-я-я Эухх!

И радостное эхо запрыгало среди башен и стен.

На город упала тьма.

- Оннали! - закричал мальчик, и его ладонь исчезла из руки Найи. - Оннали!

Поводя перед собой руками и слепо раскрывая глаза, Найя сделала шаг и зажмурилась: вспыхнули факелы, спрятанные на макушках колонн, город ожил, наполняясь плящущими тенями. С трудом разглядев мальчика среди теней, она кинулась за ним через мешанину бесплотных шорохов.

Мерути бежал, больно ударяя пятками в камень и не сводил глаз с кованой клетки балкона. Его сестра повернулась, не торопясь. Летящее за спиной покрывало осветилось прыгающими вспышками живого огня. Уходила в глубину здания, не слыша брата.

- Оннали! - кричал, спотыкаясь, и поднимался, по-обезьяньи на бегу отталкиваясь руками от тёплых плит.

Найя догнала его у первой ступеньки, схватила за волосы. Мерути дёрнулся, и, обхватив его, она притиснула мальчика к себе. "Вот что забыли, - пронеслась в её голове мысль, - фонарик. Нет - лучину"

- Мы сейчас туда войдём! Слышишь?

Огни и тени бежали по зарёванному лицу.

- Мы... её з-за-берём?

- Да! Дай мне времени. Капельку.

Усевшись на ступеньку, потянула вниз и крепко прижала к себе мальчика:

- Тише, маленький. Ты нашёл город, найдёшь и сестру. Понял? Но я должна подумать... По-настоящему.

Она утишила время, бегущее внутри себя. Замерла, удерживая дрожащего мальчика, и голова её будто распахнулась в тёмно-синее небо. Там, в голове, шла своя жизнь. Мысли крутились и прыгали, толкали друг друга, дрались и пытались улизнуть. А Найя шла через них в тёмном радужном киселе замершего времени, улыбаясь одной, сердито сводя брови перед другой. ...Вставала на цыпочки, выпутывая из тяжелой бархатной шторы и, подув, отпускала. ...Гладила по узким вертлявым плечикам и раздавала лёгкие подзатыльники.

Дойдя до центра, вскинула руки, приказывая. И мысли: цветные, шелестящие, короткие, как злой взгляд, и распластанные, как ленивые кошки, все превратились в стеклышки калейдоскопа и закружились, подчиняясь жесту.

Она не стала разглядывать их, проплывающие мимо, зная - у каждой свое место в этом узоре. Ждала. И змеёй на хвосте поднялась главная сейчас: "она стояла в центре одна среди множества. Она пойдёт дальше по самым широким ступеням, открывая самые большие двери, держась середины. В главное место".

А следом, наполняя голову сухим шелестом, вползла незваная: "это ты должна быть там - в середине мира, а не она..."