Татуировка

Эту книгу нельзя назвать романом или сборником в привычном смысле. Я решил назваться составителем по той причине, что помимо оригинальной рукописи я включил в текст записи моих бесед с родителями Андрея, а также некоторые комментарии, которые, по моему мнению, проливают свет на те вопросы, которые могут возникнуть во время чтения. Соответствующие вставки отделены от текста романа, и читатель волен сам решать, стоит ли ему знакомиться с этими материалами или же прочесть только основной текст рукописи.

На этом я заканчиваю свое чрезмерно растянувшееся вступление и предлагаю вам самим погрузиться в странный, немного абсурдный и пугающий мир, созданный Андреем.

Сергей Тарасов,

составитель книги

Ssyba24

Матерь Бездна

Думаю, все вы слышали о Москареве. О тех странных убийствах, что он совершал, о его странной поимке и не менее странной смерти. Так уж вышло, что в мои руки попала его тетрадь – что-то вроде дневника, в который маньяк записывал свои мысли. Я решил написать эту книгу, потому что уверен: эту историю должно узнать как можно больше людей. Я не буду извиняться перед жертвами, их родственниками или говорить, что вся эта история выдумана, а совпадения случайны.

Потому что это не так.

Они влюблены. На**й войну.

Томас Пинчон

А. М.

Сначала из разреза выступило лишь несколько капель, а затем тонкие ручейки крови полились из раны, стекая по бугристой коже лба. Горячая кровь скапливалась в расширенных порах, заливала густые волосы и пачкала руки, сосредоточенно вырезающие ножом последнюю цифру. Рука дрогнула. Тут же прервав работу, мужчина поднял руку с ножом, закусил губу, глубоко вдохнул сладкий и немного тошнотворный запах крови вперемешку с дешевым парфюмом и потом. Успокоился. Снова принялся медленно резать, глубже забираясь другой рукой в грязные волосы. После этого пальцы будут пахнуть всем тем, что он чувствует сейчас, и он знал, что, как ни отмывай их, от запаха не избавиться.

Ноль. Он так не любил нули! И с нетерпением ждал, когда же они наконец закончатся. Он всегда старался быть аккуратным, хоть и понимал, что чистоту линий и ровно выведенные цифры никто не оценит. Просто он давно решил для себя: если уж взялся за что-то – делай как надо.

Он не хотел доставлять лишней боли и вырезал цифры только после того, как жертва была уже мертва, но тело еще хранило тепло. Да, это очень важно – сделать работу, пока тело еще помнит присутствие души. Впрочем, разве они жертвы? Он ведь не какой-то очередной маньяк, не серийный убийца, не изувер, чтобы там ни говорили газеты, интернет, телевидение… Он старается для них, давно уже не думая о себе. Нести это бремя – великая миссия, но вместе с тем и тяжкий труд.

Подняв фонарь с земли, он встал и посветил вниз, осматривая свою работу.

В тусклом свете плясали неровные тени от высоких зарослей травы. Несмотря на стекающую по лбу кровь, число проглядывалось хорошо.

310

Мужчина тяжело вздохнул. Все это не доставляло ему наслаждения, но и отвращения он не чувствовал. С момента выбора цели до того часа, когда на лбу жертвы появлялся уникальный номер, внутри себя Москарев чувствовал только пустоту. Когда же с делом было покончено, снова возвращались путаные мысли, воспоминания, жалость… Жалость к себе, к Марине и к Юле. Он уже не помнил их лиц – лишь смутные, расплывающиеся образы. Единственная фотография, что он сохранил, была потеряна навсегда, и от мысли, что он, возможно, уже никогда не вспомнит, как выглядели его жена и дочь, становилось тоскливо. Внутри все сжималось в тугой комок, и порой хотелось просто покончить со всем: прыгнуть на рельсы перед мчащимся поездом или сигануть с моста в холодные воды… Но этим их не вернуть.

Путь того, кто избран, не может быть простым. Все эти глупцы – сопляки, едва выпорхнувшие из-под родительского крыла. Они просто не способны понять той цели, которой он служит. Всего лишь напуганные, запутавшиеся детишки, уверенные в том, что посвящены в великую тайну. Они берегут ее, но разве нужно прятать благую весть от других? Когда-нибудь и они поймут, что их проклятый культ давно бесполезен и никому не нужен, но к тому моменту, когда они прозреют, будет уже слишком поздно.

Развернувшись, Москарев направил фонарь на кусты и тут услышал ее. Как всегда, приятное, теплое ощущение, зарождающееся где-то в центре мозга. Сначала это было похоже на легкую пульсацию, но ритм, нарастая, расходился внутри головы, охватывая все тело, и превращался в ровный, тихий звук. В нем Москареву слышалось пение, напоминающее колыбельную, которую напевает нежный голос матери. Она говорила с ним, но делала это без помощи слов, и даже если бы он попытался вычленить из ее посланий некие образы, то лишь запутался бы еще больше. Одно было несомненно – он знал, чего она хочет, и продолжал двигаться вперед, зная, что будет вознагражден. Зная, что цель у него благая.

Она звала его, и он отвечал на ее зов.

Часть первая «Дочь»