Татуировка

После сеанса они вышли на улицу. Солнце давно село; вечерний Петербург искрился яркими огнями бесконечных вывесок. Лиза вновь о чем-то глубоко задумалась и даже не смотрела на спутника. Так они и шли молча в сторону ее дома. Андрей чувствовал себя неловко. Он все обдумывал, почему Лиза так странно ведет себя. Эти ее уходы в себя, болезненный жар, исходивший от девушки… Кажется, он ощущал его и сейчас. А ко всему еще и непонятная история с матерью и соседкой… Наконец, устав терзаться гнетущими мыслями, Андрей не выдержал и заговорил.

– Понравился фильм?

Лиза резко подняла голову, остановилась и несколько секунд разглядывала Андрея, прямо как в тот раз, в офисе, когда он оторвал ее от работы. Но чем она была занята сейчас?

– Да, неплохой.

Андрей кивнул, и они зашагали дальше.

– Мне тоже понравился.

– Пойдем ко мне? – внезапно предложила она.

Андрей растерялся.

– Если хочешь, конечно…

– А соседка твоя против не будет?

– Кто?

Андрей уже начал уставать от этой безумной путаницы. Стоило бы окончательно выяснить, почему Лиза все время забывает или лжет то ли о матери, то ли о соседке! Но сейчас он опасался, что один неосторожный вопрос с его стороны – и приглашение будет аннулировано.

– Прости, я имел в виду маму.

– Нет, она уехала за город, на пару дней.

– Тогда я, конечно же, буду рад.

Лиза улыбнулась, и он ответил тем же. Вот только радости он не чувствовал. Все поглотила вернувшаяся тревога.

Максим Анатольевич. Отец Андрея.

Запись № 2

– Я тогда вахтой работал, меня подолгу не было… Как-то вернулся домой, неделя отдыха. Андрею двенадцать лет. Каникулы. Дома я его только вечерами видел. С самого утра – умчится на улицу, а возвращается, когда уже стемнеет. У меня дочки-то нет, но с мальчиками, полагаю, все куда сложнее. В то лето грязная одежда и разбитые коленки стали нормой.

– И тем летом случилась трагедия?

– Да, я вам про нее рассказывал. У нас стройка была за домом, там сейчас ночной клуб открыли, но открылся-то он буквально года два назад, а раньше там все так и стояло неогороженным. До перестройки там школу начали возводить, а как все рухнуло, так и стройка та никому не нужна стала. Вот туда пацаны и начали лазить. Понятное дело, я Андрею запрещал туда нос совать, но разве уследишь за всем?! Не мог же я его запереть дома, а ребята подначивали, вот он с ними и ходил туда. Там убиться-то раз плюнуть. Они три этажа отгрохали, но – где стен нету, где арматура торчит, дыры огромные прямо в полу!.. Вот в июле, как раз когда с вахты-то вернулся, рассказали мне, что мальчик там убился. Лазали по стройке с друзьями… На третьем этаже там стены одной нет с угла, а на внешней стороне другой стены скобы торчат. Они и решили забраться на крышу по этим скобам. Спорили: кто первый, кто смелее. И этот парень, кажется, Сашкой его звали, первым и полез. Сорвался и рухнул вниз, прямо на бетонную плиту.

– Это ужасно.

(Неразборчивое бормотание.)

– Да уж… И я только через неделю узнал, что Андрей был там! Причем странная история… Он вернулся как-то вечером с гулянок своих, а я гляжу – у него руки в краске все. Такая краска еще ядовито-зеленая… Ну, я давай допытываться: где он измазался? Он сначала не признавался, но я не отставал. Грозился, что гулять не пущу больше. Тогда он сказал, что не помнит, где измазался. Я опять на него давить начал, а он вдруг расплакался и сказал, что покажет, если я с ним пойду, только просит не ругать его, вроде не специально он это сделал, а что сделал, я никак в толк взять не мог. Ну, собрались мы, вышли. Солнце еще не село, достаточно светло было. После той истории всех детей пораньше домой загоняли, а уж на стройку ходить – запретили строго-настрого! Ну а я-то вижу, что Андрей меня к стройке ведет. Меня от злости аж разрывает. Думаю: ну, голубчик, вернемся домой, я тебе покажу!

Дошли до здания, повел он меня на третий этаж. До той самой стены, где как раз скобы… А на той стене – надпись зеленой краской, крупная такая: «Падай!»

(Вздох и долгое молчание.)

– Это Андрей написал?

– Он признался. Снова заплакал, а я стою, растерялся… Говорю ему: зачем ты так, ведь мальчик погиб? А он плачет, не может успокоиться. У меня и злость прошла, обнял его. Он чуть успокоился и рассказал, что был тут, когда парень этот упал. Они почти и не были знакомы. А когда я снова спросил, зачем он такое написал, он рассказал, что не помнит, как это сделал. Будто что-то овладело им… Или попросило так сделать… Не помнил даже, где краску эту взял! Пришел в себя немного, и, как понял, где стоит, испугался и домой побежал.

– Полагаете, он все это выдумал?

(Долгое молчание.)

(Скрип стула.)

– Нет, не думаю. Сначала были подозрения, но я ему поверил. Черт его знает, что с ним случилось и кто его надоумил написать такое. Но он не со зла это сделал. Да и кто знает, может, и не он написал, а кто подставил его из ребят? Пацаны, они ведь очень жестокие в таком возрасте, я это по себе знаю.