Татуировка птицы

Рейхана должна была, согласно установленному Организацией прейскуранту, достаться боевикам задаром, так как ей было за 50, и только в личное пользование. Однако потухший взгляд, с которым она вернулась через некоторое время, говорил о том, что некоторые из последователей Организации нарушают законы своего Государства. «Мама Рейхана» – так стала называть ее Лейла после той черной ночи на второй неделе своего пребывания здесь, когда девочку затолкали в комнату к женщинам голой, стонущей от боли и унижения. Вслед зашвырнули ее одежду. Сидевшая рядом пленница подобрала одежду и принялась одевать Лейлу, приговаривая: «Господь отомстит им за ребенка. Воздаст за всех нас». Она говорила на курдском, поэтому надсмотрщица ничего не поняла. Рейхана работала на кухне, ей удалось пронести таз с водой, и она осталась сидеть над девочкой всю ночь. Лейла, которую лихорадило, изредка приходила в себя и видела, как Рейхана смачивала полотенце и прикладывала ей на лоб компресс. Она смотрела на Рейхану полными признательности и грусти глазами. Рейхана говорила только по-арабски и просила Элин переводить, когда общалась с Лейлой. Но получалось не всегда. Нужно было, чтобы в этот день ни одну из них не забрали насиловать. Ведь после такого никому не хочется разговаривать. Женщин вводили и выводили в полной тишине, которая нарушалась, только когда один из боевиков приветствовал другого. Их голоса звучали как резкая нота, диссонирующая с разлитой в воздухе мелодией поминальной песни.

Через Элин Рейхана узнала, что Лейла не видела родных с того самого дня, как мать заплела ей косу и они вместе с другими жителями поселка отправились в сторону горы. Лейла обрывала на этом рассказ, но все знали, что случилось дальше. Что женщин отделили от мужчин, детей оторвали от стариков, девочек старше девяти разлучили с семьями.

После того как Рейхану обнаружили мертвой, Лейла совсем перестала говорить, даже с Элин. У Рейханы не было никакого острого предмета, и веревки тоже не нашли. Никто не мог понять, как она умерла. «Горе убило ее», – сказала одна из пленниц. По щекам Лейлы потекли слезы. Элин присела рядом с ней, обняла и разрыдалась. Она держала девочку в своих объятиях так крепко, как могла, несмотря на боли в спине от побоев Абу Тахсина, вернувшего ее на днях обратно. Элин расчесывала Лейле волосы, а сама вспоминала, как Абу Тахсин вез ее в свой дом в Алеппо и как ее вырвало прямо на него во время сношения. Ее тошнило всю дорогу, так что она еле дотянула до дома. Абу Тахсин ударил ее палкой по спине. Она потеряла сознание, а дальше все как в тумане. Очнулась в больничной палате под капельницей. Медсестра протянула ей таблетку и подала стакан воды.

– Как самочувствие? – спросила она.

Элин заплакала:

– Я не местная. Умоляю, верните меня домой в Ирак.

Озираясь, медсестра прошептала:

– Как я могу вам помочь?

– Выведите меня отсюда, просто выведите на улицу.

– К сожалению, я не могу этого сделать. Вы хотите связаться с родными по телефону? Они вас заберут.

– Да. Дай Бог вам всего…

– Когда будет обеденный перерыв, я приду в палату с мобильником. – Посмотрев на часы, она добавила: – Через полтора часа.

Элин отсчитывала про себя девяносто минут и думала, чей номер вернее набрать. «У Элиаса забрали телефон сразу. Он не отвечает с тех пор, как попал в плен. Амина тоже пленница теперь, ее телефон бросили в ту картонную коробку. А чей еще номер я помню?» – размышляла она, как вдруг где-то вдалеке раздался взрыв.

Вновь явившись, медсестра осторожно вытащила телефон из кармана и испуганно покосилась на больных на соседних койках, будто в руках у нее был пистолет, а не обычный мобильник.

– Даю на пять минут и тут же вернусь, – прошептала она.

– Подождите, подождите! Я не знаю, чей номер набрать. А вы знаете, код Ирака какой, если отсюда звонить?

– Ох, не знаю. Давайте тогда мобильник. Выясню.

Медсестра запихнула телефон обратно в карман халата. И только она это сделала, как в палате появилась докторша и направилась прямиком к койке Элин. Она сдернула пришпиленную к дощечке на койке бумажку со сведениями о пациенте, пробежала ее глазами и сказала:

– Сейчас же выписываем.

– Могу я остаться еще на сутки?

– Никакой необходимости в этом нет, – ответила докторша. – К тому же сюда уже везут раненых. Места может не хватить.

Не желая того, Элин слезла с кровати. Медсестра проводила ее в вестибюль, где уже ждал Абу Тахсин. Элин словно пригвоздило к полу, когда она его увидела. Абу Тахсин направлялся к ним.

– Погодите! Я запишу вам свой номер на всякий случай. Может, еще понадобится, – проговорила медсестра.

Услышав это, Абу Тахсин встрял:

– Не понадобится ей ничего. Вернется отсюда сразу к себе.

– Да? Правда? – переспросила его растерявшаяся медсестра.

Повернувшись к медсестре спиной, Абу Тахсин махнул Элин рукой, чтобы она шла за ним. Прежде чем переступить порог больницы и выйти на улицу, Элин оглянулась: сестра стояла на том же месте и смотрела на нее.