Тау Большого Пса, Россия (СИ)

Сколько раз Макс пугался резких Петькиных движений впустую, а по морде всегда получал так, что и испугаться толком не успевал. Вот Петькино лицо каменеет от гнева, а в следующее мгновение - резкая боль, и Макс корчится на полу, пытаясь руками остановить кровь из носа. Он видит рядом с собой Петькины ботинки и замирает в позе зародыша, но его не пинают, а вздергивают за плечо вверх и кулаком пробивают пресс. Макс захлебывается коротким вскриком и снова падает к Петькиным ногам, сжимается в комочек и закрывает голову и молчит, молчит, чтоб не провоцировать еще больше.

- Я. Никогда. Не вру. Тебе ясно, Макс?

- Ясно, Людвиг, - всхлипывает Макс и слушает его удаляющиеся шаги, звук закрывающейся двери.

Только после этого решается встать и поковылять в ванную, к аптечке.

***

Макс попробовал заснуть, выпил даже снотворное, чтоб избавиться от навязчивых мыслей, но проспал всего пару часов, проснулся, вспомнил о собаке. Рожа болела, живот тоже. В зеркале отразились наливающиеся синяки под глазами и здоровенный синяк на полбрюха. Да, теперь он бы не вышел из дома, даже если б понадобилось… например за продуктами. Еды оставалось мало, слава богу есть не хотелось, тошнило. Макс выпил еще лекарств и помазал синяки. Хоть бы к завтрашнему прошло, как в конторе показаться…

Его снова срубило в мутную дрему, из которой он вынырнул только вечером, от звонка комма. Он с удивлением уставился на экран: “Василий Вронский”. Что это вдруг? А может… собака… Макс поспешно принял вызов.

- Привет, Максик, как себя чувствуешь?

- Здравствуй, Вася. А что случилось?

- Пообедаем вместе? Поговорить надо.

- Я… болею. Не могу, извини.

- Болеешь? - забеспокоился Василий и принялся пугать смутными намеками на инопланетную заразу, мол, не мешало бы провериться.

Макс сам не понял, как его уговорили, но уже через пятнадцать минут он открывал Василию дверь.

- Скорая медицинская помощь к вашим услугам! - засмеялся тот, пряча что-то за спиной, улыбка у него была такая ясная и открытая, Петька так никогда не улыбался. Он вообще редко улыбался.

Макс поспешно отступил в тень и опустил голову. Так стыдно, Вася узнает, как он позволяет с собой обращаться…

- Ты же не доктор.

- Я доктор ксенобиологии, это круче, - снова улыбнулся Вася и с сочувствием спросил: - Упал?

- Да…

- А я подарок принес тебе! - он жестом фокусника вытащил из-за спины коробку с деликатесным набором. - Прямо с Земли к Рождеству.

- Спасибо, - Макс покраснел: сегодня ж канун католического Рождества, а он забыл… И ответного подарка нет…

- Угостишь чаем?

- Конечно, Вась.

Макс заварил самый хороший их чай, разлил по тоненьким фарфоровым чашечкам, неловко присел за стол. Как не у себя дома. А вот Васька чувствовал себя вполне комфортно: весело скалился, встречаясь с ним взглядами, уверенными, хозяйскими движениями разложил деликатесы из своего подарка. И молчал.

- А… вы с Петей единокровные братья или единоутробные, - прервал Макс это молчание, становящееся каким-то… слишком интимным.

- И то и другое, полный комплект, - развеселился Васька, а потом наклонился к нему поближе: - Но ты нас не сравнивай, я все равно лучше.

- Почему? - не нашелся ни с чем более уместным Макс.

- Так ведь очевидно: я старше, умней и красивей!

И, глядя на его солнечную улыбку, Макс подумал, что это так и есть, наверное. Все таки, Вася - доктор наук, значит умный. А еще он и правда был ярче брата - тоньше лицом, с удивительного оттенка вишневыми глазами и абсолютно платиновыми волосами.

- А ты волосы красишь?

Васька поперхнулся чаем:

- О, нет, я натурально такой выродок, - засмеялся он.

***

Вася цедил чай маленькими глотками и радовался - до чего все удачно сложилось. И Петьки нет, и Макс с фингалом - обедать идти отказался, зато вот домой пригласил. Они так мило болтали ни о чем, Максим сверкал засосами в вырезе майки, и был словно расстроен чем-то или напуган. Хотелось его успокаивать и ласкать, ну и трахнуть конечно, желательно несколько раз, в задницу и в рот.

- …Волосы свои, хочешь, потрогай, - Вася смеялся и пялился на губы Максима, и вдруг освещение мигнуло пару раз и стало темно, как у негра в жопе, все погасло, ни одного огонька.

- Центральный генератор опять вырубился, сейчас аварийку запустят, - сказал он в кромешной тьме, протянул руку и наткнулся пальцами на максову ладонь. И тут же прижался к ней губами, это получилось так естественно, само собой, только вот Васю трясло почему-то, от перевозбуждения, наверное.

Между пальцев у Макса кожа такая нежная, и пульс на запястье колотится… Блядь, надо было сдерживаться, Максим же упал недавно, или Петька его поколотил, вдруг синячищи не только на лице, но и в других местах. Он осторожно притянул к себе Макса, тот не сопротивлялся совсем, выгибался, прижимаясь сильнее, пока Вася его целовал. Стаскивал майку и домашние штаны, аккуратно ощупывал кончиками пальцев, а в голове крутилось: только бы свет не включали подольше.

Он уложил Макса на столик спиной, столкнув зазвеневшие чашки.

- Тут кто-то есть, в темноте, - встрепенулся вдруг Макс, - смотрит на нас.