Тавистокские лекции

Вряд ли я смог бы найти общий язык с Фрейдом, когда некую область бессознательного он называет словом «Ид». К чему такое смешное название? Это нечто бессознательное, нечто такое, чего мы не знаем. Зачем называть его «Ид»? Безусловно, различие темпераментов порождает различие в воззрениях. Мне никогда не удавалось пробудить в себе такой отчаянный интерес ко всем этим сексуальным случаям. Да, они существуют, существуют люди с невротической сексуальной жизнью, и вам приходится обсуждать с ними все эти сексуальные материи, пока им не надоест и вы, наконец, избавитесь от этой скуки. Естественно, я, со своим темпераментом, считаю за благо поскорее разделаться с этим. Материал ведь невротический, и ни один психически нормальный благоразумный человек не станет попусту тратить время на подобные разговоры. Задерживаться на таких предметах противоестественно. Примитивным народам свойственна большая скрытность на этот счет. Они намекают на сексуальную связь с помощью слова, равнозначного нашему «тише!». Сексуальные предметы для них являются табу, точно так же, как и для нас, если только мы психически нормальны. Но табуированные предметы и места всегда имеют свойство принимать на себя всякого рода проекции. И поэтому очень часто реальную проблему следует искать вовсе не здесь. Есть немало людей, которые создают себе лишние проблемы по поводу секса, в то время как на деле их беспокоят проблемы совершенно иной природы.

Однажды ко мне пришел молодой человек с неврозом принуждения (compulsion neurosis). Он принес мне рукопись, где на ста сорока страницах давался полный фрейдистский анализ его случая. Все было выдержано в строгом соответствии с правилами, это вполне могло быть опубликовано в «Jahrbuch». «Не могли бы вы это прочесть, — сказал он, — и объяснить мне, почему, несмотря на то, что мною проведен полный психоанализ, я тем не менее не излечился?» — На что я ответил: «Я, как и вы, ничего не могу понять. По всем правилам искусства вы должны были излечиться, но раз вы говорите, что этого не произошло, я вынужден вам поверить». Но он настаивал: «Почему я не смог излечиться после полного проникновения в структуру моего невроза?» И тогда я сказал: «Я не берусь оспаривать ваш тезис. Все продемонстрировано просто изумительно. Остается лишь один, вероятно, достаточно глупый вопрос: вы не упомянули, откуда вы родом и кто ваши родители. Вы говорите, что провели последнюю зиму на Ривьере, а лето в Сент–Морице. Вам повезло с родителями?» — «Конечно же, нет». — «Тогда у вас, наверное, хорошо налаженный бизнес, и вы умеете делать большие деньги?» — «Нет, делать деньги я не умею». — «Может, вам повезло с дядюшкой?» — «Нет». — «Тогда откуда же у вас такие деньги?» Он ответил: «У меня имеется определенная договоренность. У меня есть друг, который дает мне деньги». Я заметил: «О, это, должно быть, просто сказочный друг», — и он сказал: «Это женщина». Она была намного старше его, ей было тридцать шесть лет, она работала учительницей в начальной школе, получала низкое жалованье и, как это бывает со старыми девами, влюбилась в двадцативосьмилетнего парня. Сама жила на хлебе и молоке, чтобы он мог проводить зиму на Ривьере, а лето в Сент–Морице. «И вы еще спрашиваете, почему вы больны!» — воскликнул я, но он возразил: «Вы рассуждаете как моралист; это ненаучно». Я сказал ему: «Деньги, лежащие у вас в кармане, это деньги обманутой вами женщины». Он ответил: «У нас был уговор на этот счет. Я имел с ней серьезную беседу, и то, что я беру у нее деньги, не должно подлежать обсуждению». На это я сказал: «Вы убеждаете себя в том, что это не ее деньги, но вы живете на них, и это аморально. В этом причина вашего невроза принуждения. Это компенсация и наказание за аморальность вашей позиции». Это, конечно, абсолютно ненаучная точка зрения, но, по моему убеждению, он заслуживает своего невроза и до конца своих дней от него не избавится, если не перестанет вести себя по–свински.

Доктор Томас А. Росс:

Это не вышло наружу в процессе анализа?

Профессор Юнг:

Он тут же незамедлительно ушел, преисполненный чувства собственного достоинства, думая при этом: «Этот доктор Юнг просто моралист, а не ученый. Любой другой, вместо того чтобы заниматься мелочным дознанием, с увлечением ухватился бы за такой неординарный случай». Это преступление: ради приятного времяпрепровождения он обкрадывает честную женщину, пользуясь сбережениями всей ее жизни. По этому малому тюрьма плачет, и его невроз вполне подходящее для него наказание.

Доктор Перси У. Л. Кэмпс: