Тавриз туманный

Ордубади Мамед Саид Тавриз туманный

Мамед Саид Ордубади

Тавриз туманный

Переводчики:

Книга первая - М. Гиясбейли

Книга вторая - С. Беглярбекова

Книга третья - С. Беглярбекова

Книга четвертая - А. Сабри

ОБЪЯСНЕНИЕ НЕПОНЯТНЫХ СЛОВ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В ТЕКСТЕ

Ага - господин. Азан - молитва, которой мусульмане призываются в мечеть. Амбал - таскаль. Баджи - сестра. Байрам - праздник. Джан - ласкательное обращение, душа. Думбек - ударный музыкальный инструмент. Кеманча - смычковый музыкальный инструмент. Кран - мелкая иранская монета. Мангал - жаровня. Марсия - элегия, песня о религиозных мучениках. Медресе - духовная школа. Муджахид - революционер, боец. Мутриб - танцор. Мюрид - последователь, сторонник. Ней - музыкальный инструмент вроде свирели. Палан - мягкое седло для ослов. Сарраф - меняльщик. Тар - струнный музыкальный инструмент. Туман - иранская монета; состоит из 10 кранов. Ханум - госпожа. Чурек - восточный хлеб. Шур - классическая восточная мелодия. Йя - призывное восклицание, соответствующее русскому "о!".

ТОМ 1

КНИГА ПЕРВАЯ

НА БЕРЕГУ АРАКСА

Большую Джульфинскую равнину Аракс делит на две части: Иран - на юге и русская Джульфа - на севере.

Аракс, струящийся спокойно к неведомой судьбе, еще не совсем замерз.

Окаймленная по краям тонкой ледяной корой, река широкой лентой вьется среди песков, разделяя мир на две части; в то время, когда на севере революция была уже задушена с бесчеловечной жестокостью, на юге - восставший народ, обвесившись оружием, шел на штурм деспотии.

Искра потрясшего всю Россию 1905 года, попав на юг, за Аракс, разгорелась в пожарище, охватившее Иран с севера и запада.

А Аракс?..

Не нарушая спокойного течения, точно усмиренный царскими нагайками, он бесшумно катил свои воды в объятия Каспия...

Ледяной дождь лил всю неделю. Туманный горизонт лишен был солнечных лучей. Холодные струи целовали джульфинскую землю.

Капли декабрьского дождя, как шальная дробь охотничьего ружья, ранили алые щеки Аракса*, а непрестанно дующий северный ветер, словно вздымая сорочку реки, - спешил открыть белые спины дремлющих в ее объятиях рыб.

______________ * Река Кызылсу - впадает в реку Аракс между Джульфой и Маку, имеет красную окраску.

И все же Аракс, не нарушая своего молчания, нес воды с тем же невозмутимым спокойствием.

Маленькое окно моей комнаты выходило на Аракс. Это - гостиница, которую содержал племянник Насруллы Шейхова, сыгравшего большую роль в иранской революции и самоотверженно снабжавшего оружием восставший Тавриз.

Все едущие в Иран, к какому бы классу они ни принадлежали, останавливались в этой гостинице.

И нам, при отъезде из Баку и Тбилиси, было предложено остановиться здесь и тут же свидеться с революционерами Шейховым, Бахшали-агой Шахтахтинским, Мамед-Гусейном Гаджиевым и другими. Нам пришлось задержаться здесь дня на два, чтобы запастись паспортами для переезда через границу, переправить с помощью контрабандистов нужные вещи, а потом перебраться самим.

Ледяной дождь не прекращался.

Десятого декабря мы были уже в иранской Джульфе, в стране шахин-шаха, представлявшей собою колонию русского царя. Перед выездом из русской Джульфы мы получили указание остановиться у начальника иранской почтово-телеграфной конторы.

Придя на станцию, чтобы нанять автомобиль, мы застали пассажиров, собравшихся, как и мы, ехать в Тавриз, в самом плачевном состоянии. Закутавшись кто во что мог, они тесно жались к стене, но холодный дождь успел уже промочить их до последней нитки.

Каждый старался вытеснить другого, чтобы самому занять более защищенное место.

Пассажиры, обратившиеся точно в ледяные статуи, не прекращали разговоров:

- В этом проклятом месте я никогда не видел хорошей погоды: летом ветры, пыль, а зимою - беспрерывный ледяной дождь.

- Эти места прокляты богом: с одной стороны революция, а с другой дожди убивают торговлю.

- Надо скорее бежать отсюда. Селения Гергер и Шуджа восстали. Они предъявили свои требования господам, только что прибывшим из Тавриза.

- Что с того, что предъявили требования? Ничего у них не выйдет. Это им не Тавриз. Тут, под самым носом России, революции не бывать.

Внимательно прислушиваясь к этим разговорам, я пытался уяснить, как относятся здесь к революции.

"Из крови сынов родины распустились красные маки..." - звонко распевал молодой крестьянин, водонос джульфинских чайных.

Крестьянин чувствовал себя действительно в революционной стране, распевая эту песню, запрещенную в царской Джульфе, всего в полукилометре отсюда.

Рядом со мной стояли две молодые белокурые девушки, промокшие и заледеневшие, как и все остальные.

Возле них кружились иранские купцы, заговаривая с ними на ломаном русском языке.

Даже лютый ветер не мог угомонить похотливых купцов, всячески задевавших девушек.

Стараясь не обращать внимания на докучливых ухажеров, девушки отошли в сторону. Их тоскливые, испуганные взоры были устремлены на холм, куда глядели все ожидающие.

В каждом появлявшемся у Дарадизского холма черном пятне мерещился автомобиль и это радовало десятки сердец.