Те, что живут рядом

Сама она пыталась похлопотать с угощением, но, наблюдая за ней, Лев Александрович понял, что это может плохо кончиться: Рита либо отрежет себе пальцы, либо поскользнется на ровном месте и получит сотрясение мозга. Полковник отобрал у нее нож. Тонко порезал батон, достал из холодильника масленку и стеклянную баночку с красной икрой, которую сам ей недавно и подарил.

Икру привез ему с Дальнего Востока товарищ по старым временам. Это была отобранная понимающими людьми нежная икра самодельного рыбачьего посола. Год назад он собственноручно выбросил из Ритиного холодильника все маргариноподобные замазки, которые она, как большинство женщин, повинуясь рекламе, натащила в дом. И в масленке было настоящее сладкосливочное масло, которым третий век славилась Сибирь. Такое масло в мире и раньше и сейчас могло позволить себе очень небольшое число людей с серьезными доходами. Здесь в Сибири его за копейки можно было купить в любом магазине.

Полковник не удержался и слизнул с ножа маленький шелковистый комочек. Ощутил, как он быстро тает на языке, оставляя после себя детский вкус свежих сливок, и даже причмокнул: бывает же такое чудо!

Он сделал шесть бутербродов, разложил их на тарелке и бросил сверху для эстетической законченности картины три зеленых стебелька петрушки. И сразу почувствовал, как у него поднимается настроение.

Закончив накрывать на стол, Полковник разлил по рюмкам коньяк.

Рита выпила две рюмки подряд и пригорюнилась над третьей.

Полковник свою лишь пригубил. Съев бутерброд с красной кетовой икрой, он уставился в экран стоящего на кухне телевизора.

– Вот ты на меня злишься, а ты не можешь на меня злиться!… – подперев щеку рукой, – произнесла Рита. – Почему ты не хочешь на мне жениться, а? Ты же одинокий бобыль… Ты же свободен. А вот Сережа Мизимов…

– Да, брось ты, Рита. Мизимов свою Ленку никогда не бросит, – не глядя в ее сторону, отозвался Полковник.

– Почему это? Детей у них нет… Что ему помешает?

– Поверь старику, – взялся он за второй бутерброд.

– Какой же ты старик, Лева? – заныла Рита. – Это я вот с вами скоро старухой стану… Вам мужикам хорошо-о-о… И сорок и пятьдесят – все женихи! А у нас раз-два и все… Не нужна никому! А мне, вообще-то Мизимов не очень и нравится… – с намеком произнесла Рита и отхлебнула коньяк и тут же намек расшифровала: – Ты, Лева, мне больше нравишься… Я, если хочешь знать, не только Мизимова, я и тебя с обеда искала, вот!

– А что ж такого случилась? Завтра бы в управлении и нашла.

– А вот случилось… – с многозначительным видом заявила Рита. – Я телефон подслушала…

– И что? Мне решили присвоить звание генерала? – изобразил радостную улыбку Полковник. – И ты решила поздравить меня первой? Ты – настоящий друг.

– Вот ты смеешься, Лева, а зря… Тобой Соседи заинтересовались… Они говорили, ты не так по взрыву работаешь, что-то с экспертизой неправильно делаешь… Какие-то журналы учета спрятал. Копают они под тебя, Лева! Вот я и хотела предупредить. А ты меня не ценишь!… Я уж не говорю, что не любишь… И жениться не хочешь… Да, и все вы мужики такие, – отвернулась Рита. – Только бы не жениться!

«Вот уж, действительно, не день, а музей неприятностей!» – отметил про себя Полковник.

На цветном телевизионном экране шли местные новости.

Принц Абдаллах сидел напротив губернатора области.

Полковник прибавил звук.

«Саудовские инвесторы ознакомились с работой нефтезавода компании «Сибпромнефть» и выразили намерение подробнее изучить возможности инвестирования капиталов в экономику области, прежде всего, в нефтеперерабатывающую отрасль…» – звучал за кадром вселяющий оптимизм голос тележурналистки.

Камера задержалась на экзотической голове аравийского гостя. Что-то было в нем странное. И даже не только глаза. Хотя таких желтых кошачьих глаз Полковник никогда ни у кого больше не встречал. Но было и что-то еще.

В той прошлой жизни, которой не было, он видел Абдаллаха несколько раз. Однажды – совсем близко.

Это произошло в Северном Йемене. В гостинице при посольстве Хашимитского королевства.

Дни были напряженные, Лев чувствовал за собой слежку, нервы были напряжены. С наступлением ночи он долго не мог заснуть. А, уж если просыпался, не закрывал глаза до утра.

Так он и проснулся в одну из ночей. Он походил по комнате, нажал клавишу внутренней радиотрансляции и услышал скрипки. Моцарт.

Леве Садовскому очень нравился этот странный гениальный австриец восемнадцатого столетия, то ли, убитый завистливым Сальери, то ли умерший от эпидемии холеры, то ли, вообще, исчезнувший не известно, как и когда. Но, разумеется, Моцарта транслировали по внутренней сети отеля не для того, чтобы угодить Левиным музыкальным вкусам.

Моцарт был любимым композитором Саудовского принца Абдаллаха. И когда по внутренней трансляции вместо ближневосточных дудочек звучали скрипичные концерты – это было верным признаком, что в гостинице по каким-то своим делам находился принц.