Те, что живут рядом

Один из бандитов поднял помповое ружье. Полковник выстрелил в него последним сбереженным патроном и увидел, как тот опрокидывается на спину. Мимо уха как будто что-то по-птичьи свистнуло. Полковник пригнулся, и под защитой фальшборта перебежал в сторону.

Дизель яхты взревел.

Разворачиваясь, она начала наваливаться бортом на катер. Резко качнув его на волне, яхта отбросила катер от себя и, набирая скорость, пошла вперед на главный фарватер.

Полковник сел и прислонился спиной к фальшборту. Его соратники по путешествию распластались по палубе и по-змеиному, помогая себе всем телом, ползли к двери, ведущему, в нижний салон.

В паре метров от него двигались ноги Золотой Зои в тонких светлых чулках.

Яхта оставила позади себя потерявший способность двигаться глиссер, и, уверенно набирая ход, уходила в сторону города. Из болтающегося на волнах глиссера неслись крики и матерная ругань. Треснули несколько пистолетных выстрелов. В реве судового дизеля они показались совсем несерьезно-тихими.

Но это было уже не опасно.

В ста метрах против судовой стали «Макаров» был не страшен. А пробивающий рельсовую сталь послевоенный «АК-47», к счастью, лежал на Иртышском дне. Правда, в руках у бандитов еще оставалась гладкоствольная помповушка. Но, к счастью, она молчала. А через пару минут такого хода она будет уже и совсем не страшной.

«Ну, Мизимыч, как только ты расплачиваться будешь!…» – мысленно погрозил невидимому собеседнику Полковник.

– Лев Александрович, вы не ранены? – вдруг услышал он рядом. К нему ящерицей подползла Золотая Зоя. – У вас из головы кровь течет…

Полковник пощупал ухо, подергал его, помял. Вроде ничего. Посмотрел на руку. Пальцы были в крови. Видимо, просто сорвало кожу.

– Знаете, Зоя, вы должны меня перевязать, – сказал он и, как бы невзначай, положил ладонь на ее обнажившуюся ногу над верхним краем чулок.

Яхта, расталкивая носом тяжелую желтоватую воду, быстро неслась по фарватеру.

– Лева-а-а!… – услышал он плачущий голос.

Рита лежала у двери, ведущей в нижний салон с беспомощным видом. – Я, кажется, ногу подвернула. Сама спуститься не могу… Помоги мне…

Полковник с сожалением оторвался от ноги шеф-стюарда, и, уже не сгибаясь, направился к бессильно раскинувшейся Рите. Взяв ее на руки, он осторожно спустился по круто падающей лестнице в нижний салон. Сергей Сергеевич стоял у бара и наливал водку в бокал. Лев Александрович уложил Риту на кожаный диванчик и подошел к Белковскому.

– Возвращаю оружие, – протянул он ему пустой «Стечкин».

– Глупость все это большая! – сказал Сергей Сергеевич. – Мальчишество. Зря я вам оружие дал. Никуда бы они не полезли. Не посмели бы. Что они дураки, не понимают, чья это яхта? И, что за это с ними сделают? А вы всех нас под пули подставили! Это хорошо, что все благополучно кончилось. А могло бы и…

Белковский, не глядя на Полковника, спрятал пистолет в оперативную кобуру и полез наверх, на палубу.

19. Почему Наполеон не освободил русских крестьян?

Лев Александрович стоял посредине городского сквера.

Его зеленое губчатое тело пересекали извилистые пешеходные дорожки. Из-за поворотов неожиданно выныривали цветочные клумбы, яркие, как заспиртованный праздничный салют. В центре растительной вселенной сверкал на августовском солнце сонный фонтанчик.

Гуляющим здесь мамам с колясками и сбежавшим с лекций студентам педагогического университета казалось, что так было всегда. Однако, он-то знал, что стоит на площади плац-парадов старой Сибирской крепости.

Лев Александрович на два метра грунта возвышался над ее окаменевшей глиной, утоптанной тысячами солдатских сапог. И все-таки он чувствовал крепостной плац подошвами своих ног.

Отсюда за тридцать семь лет до Наполеоновского нашествия уходил сводный сибирский полк для того, что бы отбить занятый отрядами Пугачева город Курган.

«Почему Наполеон не освободил от крепостной зависимости русских крестьян, ведь тогда победа над Российской империей была бы ему обеспечена?» – спрашивал себя Лев Александрович.

Перейдя Неман, Наполеон оказался в крестьянской Вселенной, где совсем недавно, всего тридцать семь лет до того, бушевала беспощадная крестьянская война под водительством донского казака Емельяна Пугачева.

Число восставших превышало сто тысяч человек, то есть, почти равнялось всей императорской регулярной армии. В разгар восстания орудийный парк Пугачева в полтора раза превышал количество пушек, имеющихся у правительственных войск. В распоряжении Пугачева оказались почти все уральские орудийные и ружейные заводы. Крестьянская армия захватил десятки городов, в том числе, таких крупных, как Саратов, Самара и Красноуфимск. В повстанческой осаде находились Царицын, Оренбург, Уфа, Челябинск. Общая территория, которую контролировали восставшие, в два раза превосходила площадь Франции.