Те, кого нам суждено найти

И все же. Мои слова, произнесенные в тот момент, когда увидела сухое, без слез лицо сестры, непростительны. И если после этого мы отдалились, то только по моей вине.

Можно потерять себя для других, но не для Кей. Все дальнейшие извинения утешали только меня. Потому что сестра никогда не поймет, что ей было больно. И что, вероятно, под влиянием моих слов она решила построить бот-версию мамы. От этого мне до сих пор тошно.

Я бы забрала свои слова, если бы могла. Но и этого мало.

– Тебя не выселят, – успокаиваю ее.

– Это закон.

– Закон служит народу.

Она не отвечает.

– Кей, послушай меня. Твое место здесь, понимаешь?

Ее глаза закрыты. Притягиваю сестру к себе.

– Твое место здесь, – повторяю я и беру в свои руки ее голову, такую маленькую.

Там, внутри, живут блестящие мысли. Но в конце концов, ей всего одиннадцать. Когда я была нужна, меня не было рядом.

Теперь все пойдет по-другому. С этого момента я стану лучшей в мире сестрой.

Жду, пока Кей уснет. Потом осторожно, чтобы не разбудить, выскальзываю из кровати.

Папы нет в спальне. Захожу в свою комнату, в неподвижную камеру и голографирую в штаб-квартиру К2П. Отец сидит за рабочим столом, где разложены законодательные документы Дженевы. Раньше я отцовскую решительность довести мамино дело до конца считала благородством. Теперь испытываю отвращение. Мы, дети из его плоти и крови, тоже страдаем. Вряд ли он по-настоящему понимает, что ожидает Кей. Хватаю спинку стула и резким движением разворачиваю к себе.

– Что? Силия?

– Ты должен помочь. Очнись, папа, – трясу его стул, – хочешь и ее потерять?

* * *

Солнечный свет струится сквозь занавески, прогоняя сон, как туман над морем.

Но не комок в горле и не ручейки, бегущие по щекам. Я лежу на полу в спальне М.М. среди разбросанной со вчерашнего дня одежды. Слезы, высыхая, стягивают кожу. Все правильно. Счастье рождает воспоминания.

По крайней мере, я проснулась в доме, а не в океане. Все же я боюсь снова найти ее образ во сне. Боюсь увидеть ее глаза, когда закрываю свои. Боюсь, что сделала неправильный выбор, что, несмотря ни на что, она – моя Кей, а я – Силия, а не Си. Рука все еще чувствует шелк ее волос. Сердце, как губка, впитывает фальшивые воспоминания. Я бы плыла уже где-нибудь в море, если бы не Герой, обнимающий меня за талию, и не наши переплетенные ноги.

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него: парня, который меня спасает. Его челка закрывает правый глаз. Губы во сне слегка приоткрыты. Провожу пальцем по ним. Вспоминаю, как рассматривала его когда-то. Улыбаюсь впервые за три года.

Улыбка исчезает. Если я похожа на Силию, значит, и Герой на кого-то похож? Ну и что с того? Его лицо принадлежит ему. Для меня оно такое же красивое, как и голос. Парень дарит жизнь своему лицу, а не наоборот. Я любуюсь им еще минуту. Затем выбираюсь из объятий, заворачиваюсь в полотенце, как в платье, и иду на кухню, чтобы заварить чай из одуванчиков.

Пью его торжественно, будто он подается в фарфоровой чашке. Горячая керамика болью отзывается в пальцах. Боль – такое же ощущение, как теплый пар на лице, свежий морской ветер, прохладная утренняя бодрость, когда открываю дверь в ярко-синее небо, прошитое белыми чайками. Без ощущений нет жизни. Черно-белые дни похожи на странный сон. Может, мое беспокойство и чувство вины тоже пройдут, как грезы, и не будет иметь значение, люди мы или нет. Мы станем единственными в мире.

Единственными в мире.

Выпитый чай комком подкатывает к горлу.