Те, которых не бывает

Открыла дверь подъезда. В лицо ей хлынул дневной свет. Ян, только что прошедший сложнейший квест, с облегчением вытер со лба пот, взлетел на козырёк подъезда и потянулся к телефону, чтобы написать Асе письмо с описанием своих подвигов.

От сочинения этого, без сомнения, достойного текста его оторвали громкие вопли за углом, решавшие, что же им делать – немедля идти убивать коммунальщиков или сначала всё-таки вызвать скорую помощь. Или аварийную? Или сразу батюшку? Или муллу, мечеть-то ближе… Или ещё кого-нибудь? Как сейчас вообще с мобильного-то звонят в 03?

…Аня с выражением боли и глубочайшего презрения ко всему живому на лице лежала по уши в луже на дне радостно выкопанной коммунальщиками ямы с трубами, и поза её не оставляла сомнений в том, что сама она оттуда не вылезет. И от травматолога ещё долго не вылезет. Невидимые уши Яна ощутимо покраснели. Он поднял было ногу для взлёта…

– Мне сдаётся, ты главного не понимаешь, Ян.

Невидимый Ян обернулся. Чуть в отдалении от шумной, но быстро редевшей толпы, прислонившись к стене, стоял Сашко и курил, жонглируя целым десятком блестевших на солнце монет. За ухом у него торчали три карты. Красивое, как у цыган в советских фильмах, лицо выражало энтомологический интерес, близкий к брезгливости.

– Ты можешь хоть десять раз время поменять – и с ней десять раз что-нибудь случится.

– А на одиннадцатый? – Ян завис в воздухе и невидимо ухмыльнулся. Впрочем, Сашко, судя по всему, видел его. Как?.. Это же невозможно.

– И на одиннадцатый, – меланхолично ответил Сашко. – Нет у неё в этом городе удачи. Зато неудачи хватает. Я сотню раскладов сделал на сегодня. Каждый следующий – хуже предыдущего, так что ты бы лучше остановился на этом и прекратил дразнить удачу… то есть неудачу.

– Так что мне делать? – Ян приземлился обратно на козырёк. Его несуществующие крылья поникли.

– Вызвать скорую помощь, например. – Сашко смачно сплюнул и белозубо улыбнулся. – А ещё лучше вытащить её, пока не пришли мужики, за которыми уже побежали, и отнести в больницу к брательнику своему. Боюсь, если наркоз ей даст не он, то ей не повезёт опять. Да не закатывай ты глаза, а позвони ему, чтоб ждал.

– Как, как ты меня видишь? – взорвался наконец Ян, готовый крушить всё на свете: признавать поражения он не любил, пусть даже поражения от мироздания. Особенно на чужих глазах. Особенно на глазах вечно презрительного шулера Сашко.

– Я не вижу, я просто блефую. – Сашко закурил ещё одну сигарету, почесал картой нос и, развернувшись на каблуках, исчез за углом дома.

Ян ласточкой нырнул на первый круг коммунального ада, подхватил Аню под мышки и взмыл в небо.

– Ничего не бойся, – заявил он, как супергерой в фильме, и остался крайне доволен собственной интонацией, потому что Аня не изъявила никакого желания сопротивляться или бояться.

«Вот бы Сашко поглядел», – подумал Ян, проносясь над крышами.

Сашко, задумчиво глядевший в снова облачное небо, подумал, что ждать реакции обморочного тела довольно опрометчиво, и позвонил Максу, правильно предвидя, что Ян забудет.

Приехавший через полчаса на скорой фельдшер Валера, привычно бурча под нос, оформил ложный вызов, но разглядел в грязи знакомые отпечатки ботинок и успокоился.

⁂

– Нет, не по скорой, её так привезли. Да, положить придётся, у неё перелом со смещением. Ну если у вас есть лишний травматолог, то позовите, если нет – я сам посмотрю. Что? Да, я ж работал в травме.

Сначала Аня услышала смутно знакомый голос, а уж потом уже за этим голосом потихоньку начала выныривать из темноты, смутно подозревая, что ничего хорошего там её не ждёт. Привычный больничный запах. Ещё и сигаретами пахнет. А чем должно, извините? Сиренью? Веки девушки дрогнули.

Знакомые зелёные глаза под очками и рваной чёрной чёлкой, которые время совершенно не изменило, смотрели на Аню внимательно – примерно так же, как смотрели на гроздья сирени.

– Очень больно? – неожиданно поинтересовался врач. Аня, которую наконец-то догнала боль, сжала зубы. Спрашивать, где она, не имело смысла. Что случилось – тоже. Она прекрасно помнила, как свалилась в котлован, а то, что произошло после, легко восстановить. Отличный получается отпуск, что и говорить. А на работу устраиваться теперь как? В гипсе?

– Хотите кому-нибудь позвонить? – так же невозмутимо и так же неожиданно спросил доктор.

– Нет. Пока не пойму, что со мной происходит и что ещё мне грозит.

– Пока я тут, ничего не грозит.

Эта напыщенная, идиотская и романтическая фраза из его уст звучала совершенно буднично и нормально, потому что так оно и было. Аня подняла глаза.