Те, кто любит. Книги 1-7

— Восхитительная мисс, позвольте мне убрать с пути неприятное, прежде чем перейдем к приятному. Ты помнишь, что некоторые из моих… ну, оппонентов в Брейнтри перед моим отъездом в Бостон приставали ко мне из-за денег. Это и стоимость госпиталя в Бостоне… у меня почти не осталось наличных средств.

— Деньги! Они вечно требуют пополнения. Так будет всегда?

— Нет. Я намерен добиться самой выгодной практики в Массачусетсе. У меня несколько важных дел к осенней сессии суда. Начнем немедля приготовления. Я подберу солидную мебель в Бостоне по твоему вкусу. Мы поищем в округе хорошую девушку, которая будет жить у нас и помогать тебе.

— Когда, по твоему мнению? — спокойно спросила она.

— Скажем… октябрь? Конец октября. К этому времени я встану на ноги и у нас будет все, что требуется для начала.

— Во всяком случае, ты так хочешь.

Лето пролетело быстро. Элизабет Смит была верна своему слову и помогла Абигейл приобрести оловянную столовую посуду, стаканы, плошки, серебряные кувшины, прялку, внутренние решетки камина, мехи, чугунок с ножками, под который можно подгребать тлеющие угли. Джону удалось наскрести денег, чтобы купить для их северной спальни высокую кровать, шкаф, ночной столик, кресло и небольшие коврики на пол.

Время было трудное для меблировки дома. Товаров не хватало, экономическое положение Англии и ее колоний было неблестящим. Задолжав более миллиона фунтов стерлингов, частично из-за французской и индейской войн в Канаде, Англия отчаянно нуждалась в средствах. В апреле 1764 года парламент принял закон о сахаре, снизивший налоги и одновременно установивший таможенную службу для сбора денег.

Раздосадованный по поводу беспрецедентной жесткости со стороны родины-матери и считавший, что его права ущемлены, Массачусетс ответил тем, что отказался покупать все, что выращивалось и производилось в Англии.

Свадьба была назначена на 25 октября. Абигейл решила провести пару недель в Бостоне, купить латунные и медные котелки, ткань для оконных занавесок. Из-за бойкота она не стала покупать английские материалы, а хороших американских тканей было немного.

Она получила от Джона письмо, датированное 30 сентября. Он не смог купить остальную часть необходимой мебели, потому что его позвали дела, но он пошлет в Бостон возчика с телегой, и тот доставит в Брейнтри ее приобретения. Он продолжал:

«Завтра утром я отплываю в Плимут с нездоровым желудком, бледным лицом, больной головой и тревожным сердцем. И какая там будет компания? Ну, несколько сварливых адвокатов, пьяных мировых судей и бестолковых, назойливых клиентов. Если ты понимаешь это, моя дорогая, поскольку согласилась делить со мной судьбу, то подчинишься с меньшей неохотой разочарованиям и тревогам, которые могут встретиться тебе в собственных делах…

Моя мама говорит, что ее прислуга хорошо послужит тебе… она не нужна ей этой зимой, и ты можешь взять ее, если нужно, и вернуть весной…

Это предложение весьма разумно. И бережливость — это качество, которому ты и я должны научиться. Тем не менее я готов на любые расходы ради твоего удобства и комфорта, доступные для меня».

Было очевидно, что он вновь впал в панику и напуган. В чем причина его несчастья: нездоровье, больная голова, тревога в сердце? Несмотря на то, что Джон часто соблюдал диету и жаловался на недомогания, он был крепок, как дуб. Если что и случилось, то просто он не заработал столько денег, сколько хотел. Она чувствовала, что, будь у него достаточно смелости, он попросил бы новую отсрочку, скажем, на три или шесть месяцев! Тогда уж, конечно, у него будут нужные средства. Но на сей раз было проведено слишком много приготовительных мероприятий; он не мог отступать назад, не обидев ее. Его боль чувствовалась в каждой строчке письма, несмотря на желание прикрыть ее словами о том, как он в ней нуждается.