Те, кто любит. Книги 1-7

Джон наклонился, собрал рассыпанные на полу листки и протянул их Абигейл. Она пробежала их. Описание событий в Массачусетсе встревожило ее, тем более что она их предчувствовала, внимая предсказаниям Сэмюела Адамса. Продолжались гонения на оставшихся тори. В Бостоне остатки твердой валюты тратились на то, что остальные жители штата презрительно называли «британскими безделушками». За роскошью гонялись новые богачи, не имевшие никакого отношения к революции. Ненависть к этим парвеню была столь сильной, что приходилось опасаться кровопролития. «Город на холме» превратился в погрязшее в низкой похоти скопление хибар. Джеймс Уоррен писал, что интерес к самоуправлению пропал, лишь немногие посещали городские собрания или проявляли готовность голосовать.

Абигейл уставилась на своего мужа, опустившегося в глубокое кресло. Его голова и руки тряслись, подобно тому, как, помнилось ей, у кузена Сэмюела в те трудные дни.

— Конституция Массачусетса — одно из моих детищ, такое же, как Нэб, Джонни, Чарли и Томми. Она не может исчезнуть или погибнуть. Абигейл, пожалуйста, налей мне крепкого чая. Я плохо себя чувствую.

— Мы подкрепимся оба.

Они выпили горячий, крепкий, почти черный напиток.

— Чай придает отвагу, — сказал Джон. — На нем основана Британская империя. Если бы англичане сохраняли свой налог на краску, а не на чай, то, возможно, мы бы оставались британской колонией. Континентальный конгресс также одно из моих детищ. Его нужно распустить.

Джон рассортировал письма, делая пометки на полях.

— Статьи конфедерации больше не работают. Финансы центрального правительства в упадке. Конгресс теряет с каждым днем эффективность. Лишь пять штатов удосуживаются послать своих депутатов, и секретарь по иностранным делам Джон Джей не в состоянии ответить на мои вопросы из-за отсутствия кворума для обсуждения указаний. Каждый штат настаивает на своих суверенных правах. Ослепление собственным достоинством не позволяет им считаться с федеральным правительством, достаточно сильным для обеспечения жизнедеятельности, свободы и собственности. Идут разговоры о том, что собственники формируют армию, чтобы захватить правительство…

— Боже мой!

— Ты можешь взывать к Богу. Вчера я обошел министерства. Они знают о положении у нас благодаря осведомителям — тори. По мере того как мы слабеем, они чувствуют себя сильнее. Мне ясно теперь, что не нужно выклянчивать договор. До истечения срока моей миссии мне не позволят ничего сделать.

— Джон, еще восемнадцать месяцев! Мы не можем просто так сидеть здесь полтора года.

— Конечно, не можем!

Он вскочил с кресла, встал перед Абигейл; его лицо, на котором выделялись потемневшие глаза, было напряженным.

— У меня было полтора года, чтобы заключить с британцами торговый договор, который принес бы процветание государствам, силу и уважение нашему центральному правительству. Я не добился успеха. Во всем виноват только я. Так говорят в Массачусетсе, так говорят многие в Нью-Йорке и Филадельфии. Хорошо, я не смог добиться договора, который спас бы нас, но я могу кое-что сделать.

Абигейл уставилась на него, в ее глазах застыл вопрос:

— Что?

— Написать книгу.

Абигейл потрясла головой, словно плохо расслышала. Массачусетс был на грани гражданской войны, вооруженные банды бросали вызов милиции; Конгресс вот-вот может быть распущен или же окажется в руках крупных собственников. И тем не менее Джон Адамс, находящийся за три тысячи миль от дома, хочет сесть и написать книгу!..

Он заметил неверие в ее глазах. Встав перед ней на колени, крепко обняв руками ее бедра и глядя в ее глаза, он повторил:

— Да, книгу. Толстую. В нескольких томах. Потребуется год и даже больше для написания. Ты никогда не ставила под сомнение печатное слово. Оно сможет сверкнуть, как острая сабля, прорваться сквозь ложь, фальшь, невежество.

— Но, Джон, хватит ли времени?

— Это единственный способ превратить неудачу в успех. Проходящий сейчас в Аннаполисе съезд рассматривает единую систему регулирования торговли и не может ограничиться столь мелкой целью в условиях, когда на него смотрит вся Америка. Там находятся наши лучшие умы — Джеймс Мэдисон и Эдмунд Рэндолф из Виргинии, Александр Гамильтон[51] из Нью-Йорка, блестящие люди и патриоты. Они поймут, что нужно созвать более представительный съезд и разработать новую, более крепкую, работоспособную федеральную конституцию.

— Ты хочешь закончить свою книгу к моменту консультации между ними?

— Вот именно. Я назову ее «Защита конституции правительства Соединенных Штатов Америки». Она будет нацелена в такой же мере на Массачусетс, как на Континентальный конгресс или на любой другой орган, занимающийся написанием федеральной конституции. Я должен доказать, что только сбалансированная система управления с сильной независимой исполнительной властью, с двумя самостоятельными законодательными органами и судебной властью сделает республику жизнеспособной. На основе тысячелетней писаной истории я покажу, что без равновесия трех властей управление становится тиранией или олигархией, а свобода человека разрушается.