Те, кто охотится в ночи. Драконья Погибель

«Величие? — мысленно, выкрикнула она ей в лицо сквозь пелену боли и наведенных заклятий. — Это ты считаешь себя великой, Зиерн! Да, я зла, я слаба, я труслива, но я это знаю и без тебя! А ты лжешь самой себе, ты боишься заглянуть в свою душу — и попомни мои слова: этот страх тебя и погубит! Умру я сейчас или нет, но ты, Зиерн, сама себя убьешь — не тем, что ты делаешь, а тем, что ты есть!»

Рывком Дженни вывернулась из внезапно ослабшей страшной хватки нечеловеческих заклятий. В тот же миг резкий удар заставил ее разжать руки. Упав на колени, Дженни видела сквозь путаницу волос искаженное, бледное лицо чародейки.

— Ты!.. Ты!.. — вскрикнула Зиерн, и тело ее с какой-то оскорбительной глазу откровенностью стало стремительно пеленаться лоскутьями колдовского пламени. Мгновенно сообразив, что спасать теперь нужно не разум, а тело, Дженни бросилась на пол. В неистовом дымном смерче магии перед Камнем стояла тварь из дурного сна — некая противоестественная помесь тигра и гигантского богомола. С пронзительным лошадиным ржанием чудовище ринулось в атаку.

Дженни откатилась с дороги, спасаясь от гребенчатых, бритвенно острых лап. Она услышала окрик Гарета (именно окрик, а не вопль ужаса); алебарда уже скользила, гремя, по гладкому, как стекло, каменному полу к протянутой руке Дженни. Пальцы сомкнулись на древке буквально за секунду до второй атаки. Металлическое лезвие взвизгнуло, когда Дженни, полоснув алебардой по жвалам, заставила чудовище вжаться спиной в черно-голубоватый Камень. Затем тварь заячьей скидкой, как тогда, на поляне, метнулась прочь, и Дженни почудилось, что она снова слышит отдаленный вопль Зиерн: «Я покажу тебе! Я всем вам покажу!..»

Существо нырнуло в каменные заросли, ища дорогу к тоннелям, ведущим наверх.

Дженни поднялась с колен, намереваясь бежать вслед за ним, — и рухнула у подножия Камня. Жестокие заклятья Зиерн отпускали не сразу: боль разрывала мышцы, мозг казался пульсирующим нарывом, вдобавок вернулись чувство беспомощности и жгучая ненависть к себе самой. С каким-то даже удивлением Дженни осознавала, что рука с обожженными пальцами, лежащая на древке, принадлежит ей и, кажется, еще повинуется ее приказам. Правда, непонятно было, почему пальцы обожжены, — видимо, Зиерн наносила и другие удары, которых Дженни просто не запомнила. Гарет наклонился над ней с факелом в руке.

— Дженни! Дженни, очнись! Дженни, пожалуйста!.. Не заставляй меня одного идти за ней!

— Нет, — с трудом проговорила она и выплюнула кровь. Что-то подсказывало ей, что пораженные органы уже исцеляются — быстро, по-драконьи. Сил, однако, от этого не прибавилось. Дженни снова попыталась подняться и снова упала. Начался приступ рвоты. Гарет пришел на помощь, трясущимися руками поддержал за плечи, и спустя мгновение со слабым проблеском интереса Дженни подумала вдруг: а что будет, упади она сейчас в обморок, — и тут же заставила себя выкинуть эту мысль из головы.

— Она собирается овладеть Моркелебом, — прошептала Дженни, наконец-то поднимаясь с пола; черные волосы занавешивали лицо. — Им правит Камень. Со мной она не справилась, а с ним — может…

Гарет помог ей встать, потом нагнулся и подобрал алебарду.

— Я должна остановить ее, пока она не выбралась наружу. Ее надо уничтожить, пока тоннель ограничивает ее размеры. Останься здесь и помоги Джону.

— Да, но… — начал Гарет, но Дженни освободилась от его поддержки, забрала алебарду и, пошатываясь, двинулась к зияющему дверному проему.

Чернота за порогом клубилась, спутанная заклинаниями дезориентации. Руны, которыми Дженни помечала путь, исчезли со стен; на секунду показалось даже, что Зиерн каким-то образом стерла ей память: все тоннели выглядели совершенно одинаково. Страх сжал горло при мысли о вечном блуждании в темноте, но навыки Уинтерлэнда, с помощью которых Дженни находила дорогу в самых безнадежных чащобах, не оставили ее и здесь. «Думай, — приказала она себе. — Думай и прислушивайся». Забыв на минуту о магии, Дженни огляделась, инстинктом лесного жителя находя одну за другой неприметные детали, запавшие в память на пути к Сердцу Бездны. Чутко вслушиваясь в тишину, отзывающуюся многократным эхом на любой звук, она уловила приглушенное бормотание Джона, говорящего Гарету что-то относительно дверей, которые гномы собирались замкнуть, и скрежет хитина о камень — там, впереди. Обострившимся слухом Дженни различила суматоху мелких пещерных тварей, бросающихся врассыпную с дороги огромной твари, и, не теряя больше времени, пустилась в погоню.

Она велела Моркелебу ждать у Внешних Врат и теперь молила Богов, чтобы у дракона достало ума ее не послушать. Впрочем, какая разница, где он будет находиться, когда заклинания Зиерн, усиленные Камнем, призовут его! А уж расплатиться с Камнем чародейка сумеет — теперь в ее власти окажется много жизней. Как только дракон станет ее рабом, Цитадель падет, и Камень останется в руках Зиерн навечно.