Те, кто приходят из темноты

Я вошел в свой кабинет, не до конца прикрыв за собой дверь. Провел некоторое время, вынимая из коробок бумаги с материалами для книги, стараясь как можно больше шуметь, чтобы было понятно, чем я занимаюсь. Каждая книга, журнал и вырезка вызывали во мне такую скуку, что мне отчаянно хотелось завыть, но я все же сложил их стопками на столе. С возрастом у меня появилось желание складывать все рядами. Книги, журналы, диски. Мне хочется, чтобы они стояли аккуратно и по порядку. Я подозреваю, что для меня важнее выстроить их в ровные ряды, чем они сами. Мне требуется порядок, а не содержание.

Когда я покончил с этим делом, я поставил стул с противоположной стороны стола, чтобы экран монитора не было видно от двери. Если понадобится, я могу сказать Эми, что пересел, чтобы не смотреть в окно, которое теперь оказалось у меня за спиной, впрочем она никогда не входит в комнату, когда я работаю. Я всего лишь… что? Меня мучило любопытство? Или я хотел выведать ее тайну? Сложно сказать. Я открыл ноутбук, а когда экран ожил, появился все тот же документ: «Глава 3». Но мне было не до книги.

Я поколебался всего одно мгновение, а когда услышал шуршание бумаг, подтвердивших, что Эми по-прежнему занята, достал свой мобильный телефон и включил на компьютере программу «Блютус». Когда она активировалась, я нашел в телефоне нужный раздел и переписал в компьютер все, что скопировал с телефона Эми, прежде чем выехать из Сиэтла.

Я не особенно рассчитывал, что мне удастся что-нибудь узнать из текстовых сообщений, и не стал переносить их из своего телефона. Мне показалось достаточным переписать только музыку, звуковой файл и три фотографии. Я включил наушники в компьютер и загрузил первый звуковой файл. Несмотря на то что он зазвучал громче и без фона, который был в баре, я услышал то же самое. Смеющийся мужчина. Я увеличил звук до упора в надежде обнаружить какой-нибудь намек на то, где сделана запись. Ничего. Просто смеющийся мужчина, в каком-то месте, где ни тихо, ни шумно. Мне этот смех совсем не нравился, но, возможно, причина заключалась в том, что я не испытывал ни малейшего удовольствия, слушая, как чужой мужчина смеется в телефоне моей жены. С другой стороны, она могла вертеть телефон в руках и случайно записать смех совершенно незнакомого ей мужчины, сидящего за соседним столиком в ресторане.

Фотографии тоже никоим образом не прояснили ситуацию. На мониторе ноутбука они были крупнее, чем на телефоне, но по-прежнему оставались темными и расплывчатыми, и я не узнал бы изображенного на них мужчину, если бы встретил его на улице. Сначала два других снимка показались мне совсем никакими – темный фон, светлые пятна. Но постепенно я сообразил, что один сделан на парковке круглосуточного магазина, и на нем изображен мужчина, который туда входит. Я не смог понять, что на второй фотографии (темный бар? – возможно), но мне снова показалось, что на ней видна человеческая фигура.

Я отправил все файлы в папку, запрятанную в недрах жесткого диска. То, что я взял их из телефона Эми, казалось мне воровством, и меня злило, что мне не удалось узнать ничего нового. В голове у меня продолжал звучать голос Бланшара, и я чувствовал себя довольно глупо. Только одно мешало мне считать себя полным идиотом, но сейчас я не мог это проверить.

Я услышал какой-то звук и, подняв голову, увидел, что в комнату вошла Эми.

– Привет, – сказал я удивленно.

– Извини, – проговорила она. – Я не хотела тебе мешать. Мне показалось, ты о чем-то задумался.

– Угу, – ответил я. – Что случилось?

– Скучно, скучно, скучно, – сказала она. – Я собираюсь в деревню, чего-нибудь куплю. Не знаю еще чего. Тебе что-нибудь нужно, пока я еще не нашла ответ на этот вопрос?

На мгновение мне стало интересно, почему она не позвала меня с собой, но я тут же вспомнил, что предполагается, будто я работаю и она решила не вводить меня в соблазн. Это, а также картина, которую я обнаружил, когда вернулся, и есть истинная сущность моей жены. Сдержанная и тонкая по природе, она в случае необходимости бывает резкой, из тех женщин, что может ворваться в ванну, когда я бреюсь, и сказать: «Эй, засранец, ты собираешься починить полку, как обещал, или мне сдать тебя назад в магазин?» Однажды я использовал этот метод с постоянно ругающейся парой, предложив им применить более прямой подход для избавления от скрытых обид. И каждый год на Рождество они присылали мне в участок открытки следующего содержания: «Засранцы – мы все еще вместе». Я считаю это одним из моих главных достижений на службе в полиции.

– Я в полном порядке, – сказал я, улыбнувшись, хотя сердце немного быстрее забилось у меня в груди, наполненное любовью к ней и еще более сильным чувством вины из-за того, что я собирался сделать, а она невольно облегчила мне задачу.

– Ну ладно, – сказала Эми и ушла.

Я еще некоторое время слышал, как она гремела чем-то на кухне, а потом крикнула, что уходит.