Те, кто рядом

Бен Аморали допрашивал Толю Горюхина и Софу. Тут же, разумеется, присутствовал советник Балдоус. Обстановка была такая же, как и на допросе Варвары Петровны, только Аморали вместо халата облачился в длинную розовую рубаху, перепоясанную кожаным ремешком. Балдоус, как всегда, настаивал на применении пытки. Бен Аморали возражал. Он сказал, что сердечная доброта не позволяет ему ни с того ни с сего подвергать таких хорошеньких мальчика и девочку пыткам. Толя слушал их пререкания с презрительной миной. Софа с любопытством рассматривала убранство палаты. Особенно её заинтересовали лепные украшения потолка.

— Подобный стиль характерен для планеты Дель-Донго, — поведала она Толе, словно они пришли на экскурсию. — Это таинственная планета. Экспедиции не смогли обнаружить там гуманоидную жизнь, хотя следы её встречаются на каждом шагу.

Толя про себя восхитился её самообладанием.

— Думаешь, эти типы с той планеты?

— Думать можно что угодно. Необходимы доказательства. Если они покинули по какой-то причине Дель-Донго и прибыли сюда — то на чём? И потом, архитектура заброшенных городов Дель-Донго предполагает мирную цивилизацию, а здесь случай маниакального узурпаторства… С другой стороны, Толя, есть признаки, свидетельствующие о том, что захватили планету всё-таки пришельцы. Возьми хотя бы их технические возможности. Все эти летающие шары с направленным излучением парализующего свойства, системы связи — и рядом первобытные существа с дубинами. Как-то не вяжется. Жаль, что я не смогу снестись с кораблём.

— А почему твои товарищи сами тебя не разыскали? Или…

— Полагаю, город имеет непреодолимую для наших силовых полей защиту. Могу предположить…

— Хватит! — взревел Балдоус. — О великий Аморали, разве ты не видишь: эти маленькие негодяйчики издеваются над нами!

— Каким образом?

— Они делают вид, что им не страшно. Разве это не вызов твоему могуществу?

— Мудрейший Балдоус, — насмешливо заметил Аморали, — иногда ты опускаешься до уровня обыкновенного Жека. Причём последнее время это происходит всё чаще. Задумайся над этим, мой тебе совет.

Балдоус задумался. Подумав, сказал:

— Предлагаю применить все пытки одновременно!

Бен Аморали добродушно улыбнулся:

— Видите, ребятки, с какими неважными, хотя и злобными помощниками приходится работать. Ты, мальчик, не находишь это забавным?

— У меня по истории была четвёрка, — ответил Толя. — Но я помню: чем реакционнее режим, тем глупее бывали правители. Они всегда пытались восполнить недостаток ума бессмысленной жестокостью.

— Видишь, Балдоус! — радостно воскликнул Аморали. — Прислушайся к словам юного философа. В них есть горькая правда.

Балдоус свирепо крутнул желваками скул.

— Хотел бы я послушать, как он запоёт, когда ему прижгут пятки калёным железом.

— До этого, надеюсь, не дойдёт, — благодушно заметил Аморали. — Ведь не дойдёт, детки?! Нам и нужно-то от вас немного. Сущие пустяки. Доложите нам с дядюшкой Балдоусом, зачем вы прибыли в город, кто вас послал — и вы свободны. Я сам провожу вас до городских ворот и на прощание угощу пряниками, каких вы ещё не едали. Ну, кто первый?!

— Он придурочный? — спросил Толя у девочки.

— Сто раз просила тебя, Анатолий, не употреблять жаргонных выражений! — осудила его Софа.

— Не хотите отвечать? — мягко поинтересовался Аморали.

Толя посмотрел на него в упор, и Аморали воровато отвёл взгляд.

— О чём говорить? — сказал Толя. — Отпустите сначала Софу и Варвару Петровну, а потом спрашивайте. И пускай ваш советник не вертится, как червяк на крючке. Он действует мне на нервы.

Балдоуса от злости бил колотун.

— О великий Аморали, прошу тебя, дай мне мерзавцев на полчаса, и ты увидишь!

Софа повнимательнее пригляделась к Балдоусу.

— Любопытный экземпляр. Нарушение центров торможения, повышенная возбудимость сигнальной системы с уклоном в слабоумие. Видимо, трудноизлечим. Необходимы лабораторные данные.

— Обыкновенный дебил, — авторитетно подтвердил Толя.

Балдоус со стонами забегал по комнате. Аморали оживился.

— Глядите, как вы растормошили моего дорогого Балдоуса. Давненько ему не говорили правды в глаза. Боюсь, он вам этого не простит. У Балдоуса, дети, голубиная душа, но он очень коварен. Вряд ли я сумею теперь обеспечить зашу безопасность. Что делать, ума не приложу!

— Взрослый, умный человек, — возмутилась Софа, — а кривляетесь, как обезьянка. Стыдно!

— Стыд, милая девочка, понятие условное. Для сильных не существует ни стыда, ни добродетели. Их закон — сила.

— А кто вам сказал, что вы сильный?

— Я сам это говорю. Попробуйте опровергнуть.

— Попробуем! — сказал Толя. — Дайте только срок.

Наступило гнетущее молчание. Даже Балдоус притих. Он знал, что, оскорбив Бена Аморали, никто ещё не остался в живых. Его молчание означало только одно: он подыскивает самый необычный способ расправы. В сердце Балдоуса шевельнулось что-то вроде сочувствия к задиристым детишкам. «Утопил бы он их — и нечего мудрить! — подумал Балдоус. — Так нет же, обязательно ему надо потешиться, на то он и великий. Ишь как ощерился!..»