Энцо собирался выезжать около шести, но уже в четыре утра я услышала в его комнате движение и встала сварить ему кофе. В молчаливом доме, один на один, мы забросили компьютерную терминологию и итальянский, необходимый, чтобы не упасть в грязь лицом перед Пьетро, и перешли на диалект. Я спросила об их с Лилой отношениях. Он сказал, что все хорошо, вот только она все никак не угомонится. Помогает ему с работой, воюет с матерью, отцом и братом, занимается с Дженнаро, а заодно с детьми Рино и другими мальчишками и девчонками чуть ли не со всего квартала. Лила совершенно не бережет себя, страшно устает, и он боится, как бы она не сломалась — однажды такое уже было. Вскоре я поняла, что сложившийся в моем воображении образ дружной пары, работающей плечом к плечу и получающей хорошие деньги, далек от истины и в реальности все намного сложнее.
— Может, вам изменить образ жизни? — неуверенно произнесла я. — Нельзя, чтобы Лина так надрывалась.
— Я ей это постоянно твержу.
— К тому же они со Стефано давно не живут вместе. Почему бы ей не оформить развод?[17]
— На это ей плевать.
— А Стефано?
— Он и не знает, что теперь можно разводиться.
— А Ада?
— Аде не позавидуешь. Колесо фортуны крутится: вчера ты был наверху, а сегодня оказался внизу. У Карраччи не осталось ни гроша, одни долги перед Солара. Ада и пытается отхватить хоть что-то, пока не поздно.
— А ты? Не хочешь жениться?
Я поняла, что он с радостью женился бы, но Лила против. И не только потому, что ей было лень возиться с разводом («Да какая разница, за кем я замужем, если я живу с тобой и сплю с тобой, разве это не главное?»), от одной мысли о втором замужестве ее смех разбирал: «Нам с тобой? Это нам-то с тобой жениться? Что ты несешь? Нам и так хорошо. А надоедим друг другу — разбежимся, каждый пойдет своей дорогой». В общем, как объяснил Энцо, замужество Лилу совсем не интересовало, у нее и без того было о чем подумать.
— О чем, например?
— Да ладно, не важно.
— Расскажи!
— А сама она ничего тебе не говорила?
— О чем?
— О Микеле Соларе.