Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент

– Так… Нет, не останавливайтесь… Идите, идите… Вот моя карточка… Скажите ему, пожалуйста, что я жду его у себя как можно скорее. Сейчас я иду домой, буду ждать. Его жизнь в опасности. Да. да, у меня, как можно скорее.

Ветер сорвал с него шляпу, он побежал за ней. Она вырывалась. Наконец он ее изловил. Так гоняются по двору за домашней птицей.

Потом он вернулся в кабачок – надо ведь получить сдачу, – чтобы посмотреть, как отнесся тот парень к его внезапному бегству, и застал милую картину: парень прижал хозяйку к стене и пытался ее поцеловать, а она яростно отбивалась.

– Шпион чертов, не зря тебя прозвали свиньей!… – сказала хозяйка, когда при звуке шагов парень ее отпустил.

Кара де Анхель решил по-дружески вмешаться, это ему было на руку. Он отнял у хозяйки бутылку, которой она вооружилась, и участливо взглянул на парня.

– Ну, ну, сеньора! Что это вы? Берите сдачу себе, и уладим все миром. К чему вам скандал, еще полиция придет, а вот если наш приятель…

– Лусио Васкес, к вашим услугам…

– Лусио Васкес? Как же! Свинья грязная, вот он кто! А полиция… всюду эта полиция!… Пускай сунутся! Пускай они сюда только сунутся! Мне бояться нечего, я не индианка какая-нибудь, да, сеньор. Нечего меня пугать этим твоим Новым домом.

– Захочу, ты у меня в такой дом попадешь!… – бормотал Васкес, сплевывая и сморкаясь на пол.

– Еще чего!

– Ну, будет вам, помиритесь!

– Да я что, сеньор, я ничего!

Голос у Васкеса был противный, бабий, писклявый и неестественный. Лусио, по уши влюбленный в хозяйку, добивался изо дня в день только поцелуя. Но хозяйка была не из таких! Мольбы, угрозы, подарки, серенады, притворные и настоящие слезы – все разбивалось о грубое сопротивление. Она ни разу не уступила. «Пускай знает, – говорила она, – со мной любиться, что с врагом сразиться».

– Ну, вот и успокоились, – сказал Кара де Анхель, словно про себя, водя указательным пальцем по никелевой монетке, прилипшей к стойке, – теперь я расскажу про барышню из того дома, напротив.

И он рассказал, что его друг поручил ему узнать, дошло ли до нее письмо; но хозяйка не дала договорить:

– Везет же вам! Вижу, вижу, вы сами за ней приударяете!…

Его осенило. Он сам… семья против… Инсценировать похищение… Похищение… Побег!

Он все водил пальцем по монетке, но теперь гораздо быстрее.

– Угадали… – сказал он. – Только вот плохо… отец против.

– Чертов старик! – вмешался Васкес. – Натерпелся я с ним! Что я, по своей воле? Приставлен, вот и хожу.

– С богачами всегда так! – проворчала хозяйка.

– Я и решил, – пояснил Кара де Анхель, – увести ее из дому. Она согласна. Как раз сейчас мы обо всем договорились, назначили на эту ночь.

Васкес и хозяйка заулыбались.

– Пропустите глоточек, – сказал Васкес. – А это мы уладим. – Он протянул сигаретку. – Курите?

– Нет, благодарю… Однако… за компанию…

Пока они закуривали, хозяйка налила три стопки.

Когда отдышались – глоточек оказался крепкий, – Кара де Анхель сказал:

– Итак, я на вас рассчитываю. По правде сказать, помощь мне очень нужна. Только – обязательно сегодня, позже нельзя.

– Я после одиннадцати не сумею – служба, знаете… – сообщил Васкес. – Зато вот эта…

– Говори, да не заговаривайся! «Эта»! Еще чего!

– Ну, ладно, наша хозяюшка, «Удавиха» по прозванию, – он взглянул на хозяйку, – она справится. Она двоих стоит. А захочет помощника – пошлю. Есть у меня один дружок, как раз у нас с ним свиданье назначено в индейском квартале.

– Вечно ты суешь своего Хенаро Родаса, бутылку эту лимонадную!

– Почему его так прозвали? – осведомился Кара де Анхель.

– Да он дохлый такой, знаете, апети… тьфу, апатичный, вот!

– Ну и что?

– Мне кажется, нет оснований…

– А вот и есть! Вы простите, сеньор, что перебью. Не хотела бы говорить, да придется. Федина, этого Родаса жена, всюду звонит, будто генералова дочка обещалась быть у ней крестной… Вот, значит, и не годится твой дружок для этого дела!

– Ух и балаболка!

– Сам-то ты дурень!

Кара де Анхель поблагодарил Васкеса за готовность помочь, но дал понять, что лучше обойтись без «Лимонадной бутылки», поскольку, как сообщила хозяйка, его нельзя признать лицом незаинтересованным.

– Мне очень жаль, друг Васкес, что вы не можете сами…

– Да и мне жаль. Знал бы, отпросился бы…

– Если надо денег…

– Нет, что вы! Я не из таковских. Тут уж никак… – И Васкес почесал за ухом.

– Что ж поделаешь, нельзя так нельзя. Итак, я приду поздно, без четверти два или в половине второго. Любовь не ждет!

Он простился, поднес к уху часы – как беспощадно щекочут слух эти мелкие, частые удары! – и быстро удалился, закрывая черным шарфом бледное лицо. Он нес голову генерала и еще кое-что.

VII. Архиепископ отпускает грехи

Хенаро Родас остановился у стены закурить сигарету. Пока он чиркал спичкой, появился Лусио Васкес. У решетки храма заливалась лаем собака.

– Ну и ветер! – проворчал Родас.

– Эй, как дела? – приветствовал его Васкес. И они пошли

дальше.

– А ты как?

– Куда идешь?

– Тоже, спросил! Мы ж уговорились…