Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент

Дверь распахивается настежь, и один за другим входят, разинув от изумления рты и полуослепнув от света, Анастасио Монтаньес, Панкрасио, Перепел и Паленый.

Анастасио вскрикивает от удивления и бросается к коротышке-толстяку в украшенной галунами шляпе и с бордовым платком на шее. Старые друзья обнимаются так крепко, что у них багровеют лица.

– Кум Деметрио, рад познакомить вас с белобрысым Маргарито. Это настоящий друг! Ох, и люблю я этого белобрысика! Вы еще узнаете его поближе, кум. Стоящий парень! А помнишь, белобрысый, Эскобедскую тюрьму в Халиско? Шутка ли, целый год вместе!

Среди всеобщего какого-то сатанинского веселья Деметрио оставался по-прежнему молчаливым и мрачным. Не выпуская сигары изо рта, он протянул Маргарито руку и буркнул:

– Ваш покорный слуга.

– Так это вас зовут Деметрио Масиас? – осведомилась девица, которая сидела на стойке. Она болтала ногами, касаясь ботинком спины Деметрио.

– К вашим услугам, – нехотя оборачиваясь, отозвался он.

Девица все так же невозмутимо продолжала болтать ногами, показывая новые голубые чулки, еле прикрытые задравшейся юбкой.

– Э, Оторва, и ты здесь? Слезай и иди сюда. Пропустим по рюмочке, – предложил белобрысый Маргарито.

Девица, не заставив себя упрашивать, бесцеремонно раздвинула собутыльников и уселась напротив Деметрио.

– Значит, вы и есть знаменитый Деметрио Масиас, который так отличился в Сакатекасе? – переспросила она.

Деметрио утвердительно кивнул, а белобрысый Маргарито, весело рассмеявшись, съязвил:

– Ишь, чертовка, нигде маху не даст! Генерала ей захотелось попробовать!

Ничего не понявший Деметрио поднял глаза на Оторву. Они уставились друг на друга, словно две незнакомые собаки, которые недоверчиво обнюхиваются. Однако Масиас не выдержал слишком вызывающего взгляда девицы и потупился.

Офицеры Натеры, сидевшие за соседними столиками, принялись отпускать непристойные шуточки по адресу девицы. Она же, ничуть не смутившись, сказала Масиасу:

– Генерал Натера еще нацепит вам орленка[39]… Не упустите его!

Оторва протянула Деметрио руку, и ее пожатие было по-мужски крепким.

На Масиаса со всех сторон посыпались поздравления. Польщенный, он распорядился подать шампанского.

– Нет, мне вина не надо – я нездоров, – сказал официанту белобрысый Маргарито. – Принеси просто воды со льдом.

– А я хочу поужинать. Подай-ка чего-нибудь, только не фасоль и, смотри, без перца, – потребовал Панкрасио.

В ресторан входили все новые офицеры, и вскоре зал был полон до отказа. Повсюду сверкали звездочки и бляхи на разноцветных шляпах всевозможных форм, большие шелковые платки на шеях, кольца с крупными бриллиантами и тяжелые золотые цепочки от часов.

– Эй, парень, – крикнул белобрысый Маргарито. – Я же заказал воду со льдом. Чуешь? Я ведь не милостыню прошу. Видишь эту пачку денег? За них я и тебя самого куплю, и любую старушенцию в вашем заведении, понял? Кончилась вода? А мне-то какое дело! Ты хоть из-под земли достань, а подай. Смотри, я человек вспыльчивый. Кому я сказал: мне нужна вода со льдом, а не объяснения! Принесешь или нет? Ах, нет? Ну, так получай.

Маргарито отвесил официанту звонкую затрещину, тот упал.

– Такой уж я человек, генерал Масиас. Видите, у меня бороды почти не осталось. А знаете отчего? Оттого, что я больно вспыльчивый. Когда мне не на ком отыграться, я рву себе бороду, пока не успокоюсь. Честное слово, генерал; не делай я этого, давно бы со злости лопнул.

– Это очень плохо, когда злость не находит себе выхода, – серьезным тоном заметил один из посетителей в плетеной шляпе, похожей на крышу хижины. – В Торреоне я пришиб старуху, которая не захотела продать мне пирожков с перцем. Попал под суд, так и не поев, чего хотелось; зато в тюрьме отдохнул.

– А я прикончил одного лавочника в Эль Паррале за то, что он подсунул мне сдачу деньгами Уэрты, – сказал другой посетитель со звездочкой, выставляя напоказ драгоценные перстни, ослепительно сверкавшие на его грязных мозолистых пальцах.

– Я в Чиуауа тоже убил одного субчика. Всякий раз, когда я шел обедать, он обязательно оказывался за одним столом со мной. Это выводило меня из себя. Что оставалось делать?

– Ха! А вот я…

Тема оказалась неисчерпаемой.

Под утро, когда в насквозь заплеванном ресторане веселье достигло предела, а женская часть общества, состоявшая сначала из северянок с землистыми посеревшими лицами, пополнилась молоденькими, накрашенными девицами с городских окраин, Деметрио достал золотые, инкрустированные драгоценными камнями часы с репетицией и попросил Анастасио Монтаньеса сказать, который час. Тот взглянул на циферблат, потом высунулся в окно п, посмотрев на звездное небо, изрек: – Стожары уже высоко, кум. Значит, скоро рассвет.

За стенами ресторана не стихали крики, смех, песни пьяных. Опустив поводья, не разбирая дороги, солдаты гнали копей прямо по тротуарам. Во всех концах города гремели пистолетные и ружейные выстрелы.

А посреди мостовой, спотыкаясь на каждом шагу, в обнимку брели к гостинице Деметрио и Оторва.

II