Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент

Вспомнив об этой предосторожности, Сантос быстро развязал ремешки, которыми свитое в моток лассо прикрепляется к седельной луке, и, держа лассо наготове, направился к лесу.

В эту минуту лавина животных начала растекаться вширь, затем, теснимая всадниками, повернула к пересекавшему саванну протоку, и когда у самой воды замедлила бег, от нее отделился матерый длиннорогий бык, готовый к бою со своими преследователями.

— Э, да это наш старый приятель! — воскликнул Пахароте, узнав быка. — Мы уже года два за ним гоняемся. Ну теперь он от нас не уйдет.

Бык, медово-желтый, с белой отметиной на лбу, постоял минуту, затем, пригнув голову и обводя налившимися кровью глазами окружавших его людей, заметался из стороны в сторону и наконец пустился бежать вдоль леса прямо на Лусардо.

— Бросайте лассо! — крикнул Пахароте.

Кармелито и Антонио, видя, как опасно положение Лусардо, очутившегося между быком и лесом, спешили ему на помощь, на ходу советуя:

— Дальше от леса! Бык прижимает вас к деревьям!

— В сторону, в сторону сворачивайте!

Сантос Лусардо не слышал предостережений, да и не нуждался в них: он еще не совсем забыл свой юношеский опыт. Быстро сманеврировав, он проскочил под носом у быка, избежав почти неминуемого удара, и, повернувшись в седле, бросил лассо через круп коня. Петля ловко и точно легла вокруг рогов, и Пахароте завопил восторженно:

— С полуоборота! Не придерешься!

Сантос дернул поводья, лошадь остановилась как вкопанная, изо всех сил натягивая веревку, чтобы повалить быка. Но бык был слишком силен, и лошадь не могла с ним справиться. Он рванулся, веревка задрожала, как тугая струна, лошадь, хрипя, попятилась, приседая на задние ноги и опрокидываясь; бык бросился на нее. В ту же секунду Антонио, Кармелито и Пахароте разом метнули свои лассо. Еще три петли опоясали бычьи рога, и раздался ликующий возглас:

— Попался!

Лошади напряглись, веревки дернулись, и матерый рогач рухнул на землю, вздымая облако пыли.

Не успел он упасть, как пеоны уже встали над ним.

— Тащи его за хвост, Пахароте, — приказал Антонио. — Я держу голову, а ты, Кармелито, связывай.

— Проденьте в нос веревку и холостите, — добавил Лусардо, припоминая, как поступают в этих случаях вакеро.

Пахароте просунул хвост быка между задними ногами и натянул что есть мочи, Антонио, ухватившись за рога, прижал к земле голову. Все это произошло молниеносно, прежде чем ошеломленное падением животное смогло опомниться и вскочить на ноги. Тут же, не теряя ни секунды, Кармелито проткнул быку носовую перегородку, продел в кровоточащую рану веревку, ловким ударом ножа кастрировал быка и вырезал на его ушах знак Альтамиры.

— Отбегался, голубчик, — добродушно ворчал Кармелито, заканчивая операцию. — Пока привяжем тебя к дереву.

— Этот рогач — прирожденный лусардовец, потому и воевал, что не хотел иного клейма, чем то, которое было у его матери, — пустился в разговоры Пахароте. — Мол, подожду хозяина и сдамся ему в руки. Вот почему нам не удалось заарканить его в прошлую вакерию.

— Зато сейчас здорово получилось, — вставил Кармелито. — Если так бросают лассо те, кто потерял сноровку, что же нам остается?

— Льянеро останется им до пятого колена, — заключил Антонио, довольный ловкостью хозяина.

Донья Барбара, подъезжая, еще издали проговорила с улыбкой, обращаясь к Сантосу:

— Ах вы хитрый льянеро! Так-то вы забыли обычаи своей земли!

H словах доньи Барбары не было никакой задней мысли: она не хотела напоминать Лусардо о его невежливом и оскорбительном жесте или подчеркнуть, что лучше его умеет заарканить и кастрировать быка в открытом поле. Это была искренняя похвала женщины, восхищенной отвагой небезразличного ей мужчины.

— Я не один справился с быком, так что заслуга моя невелика, — возразил Сантос. — Вот вы, я слышал, валите не хуже самого отчаянного из ваших вакеро.

Фраза прозвучала грубо, но донья Барбара выслушала ее с улыбкой.

— Я вижу, вам говорили обо мне. И много? Я тоже могла бы рассказать кое-что, чего вы еще не знаете и что не лишено интереса. Но всему свое время, не правда ли?

— Конечно, успеется, — проговорил Сантос, давая понять, как мало удовольствия находит он в этом разговоре.

Донья Барбара, словно не заметив иронии, подумала: «И этот попался».

Но Лусардо, не сказав больше ни слова, пришпорил коня и ускакал догонять пеонов, — те уже успели привязать быка к дереву и отъехали довольно далеко.

Донья Барбара долго стояла, глядя вслед удалявшемуся Лусардо. Второй раз этот обидно равнодушный к ней человек оставлял ее одну, прервав на полуслове. И все же она улыбалась, обольщая себя близкой победой.

«Можешь уходить. Лассо накинуто, и ты тащишь его за собой».

Поодаль, у дерева, опустив голову, глухо ревел бык. Взглянув в ту сторону, донья Барбара помрачнела, и на ее лице появилось другое, жестокое выражение.

V. Странные перемены

Странные перемены в поведении доньи Барбары, начавшиеся с того дня, вызывали язвительные толки среди пеонвв Эль Миедо.