Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент

Снаружи, в углу двора, Сало, окутанный клубами едкого дыма, варил кукурузные початки, подбрасывая в огонь книги и бумагу, весело пылавшие ярким пламенем.

— Ух ты! — заорал вдруг Перепел. — Погляди-ка, что я нашел! Какие подседельники для моей кобылы!

И он сильно рванул плюшевый занавес, который вместе с карнизом свалился на спинку кресла, украшенную тонкой резьбой.

— Смотри-ка сколько баб голых! — воскликнула подружка Перепела, с восторгом разглядывая эстампы в роскошном издании «Божественной Комедии», — Картинки, ей-ей, по мне. Я их с собой заберу.

И она принялась вырывать особенно понравившиеся ей гравюры.

Деметрио поднялся, сел рядом с Луисом Сервантесом и попросил пива. Одну бутылку он отдал своему секретарю, другую, не отрываясь от горлышка, осушил сам. Потом его потянуло ко сну, он закрыл глаза и задремал.

— Послушайте, — обратился какой-то человек к Панкрасио, стоявшему в передней. — Когда я могу поговорить с генералом?

— Никогда. Его весь день с перепою ломает, — ответил Панкрасио. — А вам что?

— Хочу, чтобы он продал мне одну из книг, которые тут сжигают.

— Да я и сам могу их продать.

— Почем?

Панкрасио растерянно нахмурился.

— С картинками — по пять сентаво, а другие отдам в придачу, если только разом все заберете.

Покупатель вернулся за книгами с корзиной, в которую собирают кукурузные початки.

— Деметрио, эй, Деметрио, проспись же! — крикнула Оторва. — Хватит тебе валяться, боров раскормленный! Посмотри, кто пришел? Белобрысый Маргарито. Ты еще не знаешь, чего этот белобрысик стоит.

— Я очень вас уважаю, генерал Масиас. И пришел сказать, что искренне к вам расположен — очень вы мне по душе. Поэтому, если не имеете ничего против, я перехожу в вашу бригаду.

— А чин у вас какой? — поинтересовался Деметрио.

— Я — капитан.

— Ну, что ж, переходите. У меня станете майором.

Белобрысый Маргарито был круглый человечек с закрученными кверху усами и очень злыми голубыми глазками, которые, когда он смеялся, терялись где-то между щеками и лбом. Бывший официант из ресторана «Дельмонико» в Чиуауа, он горделиво носил теперь медные планки — знаки различия капитана Северной дивизии.

Белобрысый, не скупясь, расточал похвалы Деметрио и его людям, и по этой причине компания быстро опорожнила целый ящик пива.

Внезапно в гостиную, шурша великолепным шелковым платьем с пышной кружевной отделкой, впорхнула Оторва.

— А чулки надеть забыла! — чуть не лопаясь от смеха, заорал Маргарито.

Девчонка, приведенная Перепелом, тоже расхохоталась.

Однако Оторва не удостоила их вниманием. С напускным безразличием она разлеглась на ковре, сбросила с ног белые атласные туфли, облегченно пошевелила пальцами, затекшими от тесной обуви, и скомандовала:

— А ну, Панкрасио, сбегай принеси мне голубые чулки из моих «трофеев».

Новые и старые друзья постепенно заполняли комнату. Деметрио повеселел и пустился в подробное описание своих наиболее громких бранных дел.

— Что там за шум? — прервав рассказ на полуслове, удивленно спросил он.

Со двора доносились звуки настраиваемых инструментов.

— Генерал, — торжественно объявил Луис Сервантес. — Это мы, ваши старые друзья и соратники, готовим в вашу честь банкет, чтобы отметить героическое сражение под Сэкатекасом и ваше заслуженное производство в генералы.

III

— Генерал Масиас, позвольте представить вам мою невесту, — напыщенно произнес Луис Сервантес, вводя в столовую девушку редкой красоты.

Все головы повернулись к незнакомке, которая растерянно поглядывала вокруг своими большими голубыми глазами.

На вид ей было лет четырнадцать, личико гладкое и нежное, словно лепесток розы, волосы белокурые, а в глазах порочное любопытство и безотчетный детский страх.

Луис Сервантес с удовлетворением заметил, что Деметрио так и впился в девушку жадным, словно у хищной птицы, взглядом.

Ее усадили между белобрысым Маргарито и Луисом Сервантесом, напротив Масиаса.

Среди хрусталя, фарфора и цветочных ваз стояли батареи бутылок с текилой. Обливаясь потом и отчаянно бранясь, Паленый втащил на плечах ящик пива.

— Вы еще не знаете нашего белобрысика, — сказала Оторва, увидев, что Маргарито не сводит глаз с невесты Луиса Сервантеса. — Он у нас кавалер что надо, по всем статьям мужчина. Нигде еще такого не встречала.

И, бросив на него похотливый взгляд, добавила:

— Потому-то я его и видеть спокойно не могу.

Оркестр, словно на корриде, грянул бравурный марш. Солдаты взвыли от восторга.

— Какие потроха, генерал! Клянусь, в жизни ничего вкуснее не пробовал, — заявил белобрысый Маргарито и предался воспоминаниям о ресторане «Дельмонико» в Чиуауа.

— Вам в самом деле нравится? — спросил Деметрио. — Так пусть подадут еще. Наедайтесь до отвала, Маргарито.

— Вот это по-нашему, — одобрил Анастасио Монтаньес. — Это хорошо. Если кушанье мне по душе, я ем в охотку, покуда обратно не полезет.

Пирующие громко чавкали и причмокивали, вино лилось рекой.

Наконец Луис Сервантес взял бокал с шампанским и поднялся.

— Господин генерал…

— К черту! — перебила Оторва. — Сейчас пойдут речи, а меня с них воротит. Подамся я лучше во двор, все равно жратва кончилась.