Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент

В действительности дело обстояло несколько иначе. Отданный три дня назад приказ освободить дом в Маканильяле и поставить межевой столб в соответствии с последним решением суда не имел ничего общего с только что возникшим у нее замыслом. Тогда она и не предполагала о намерении Сантоса Лусардо огородить Альтамиру. Однако сейчас ей было выгодно показать, что этот приказ был шагом, предшествующим ее теперешнему замыслу, и она тут же изменила первоначальный план действий, обманывая себя и легко уверовав, что, благодаря Компаньону, помогавшему ей предугадывать грядущие события, она опередила намерения своего врага. Так она поступала всегда, полагаясь на то, что благоприятные обстоятельства соединят в единую логическую цепь ее разрозненные и внезапные намерения, и поскольку почти всегда ей везло, — как казалось и окружающим, и ей самой, — то действительно легко было поверить в ее необыкновенную способность предвидеть события. На самом же деле донья Барбара была не способна на создание серьезного плана. Все ее достоинство заключалось в умении тут же извлечь максимальную пользу из последствий собственных поступков, каковы бы эти последствия ни были.

Но на этот раз обстоятельства складывались не в ее пользу. Сантос, предупрежденный рассказом Антонио о подозрительной уступчивости хозяйки Эль Миедо и наученный горьким опытом с мистером Дэнджером, обстоятельно изучил вопрос, прежде чем приступить к установке столбов. Когда донья Барбара увидела, что он возводит изгородь как раз там, где полагалось по закону, и что ее замысел пропал впустую, она интуитивно почувствовала, что столкнулась с чем-то новым, доселе ей неведомым.

Тем не менее, уязвленная неудачей, она решила прибегнуть к крайним мерам, и когда Лусардо несколько дней спустя повторил свою просьбу о выводе альтамирского скота за пределы Эль Миедо, она ответила категорическим отказом.

— Теперь, доктор, — сказал Антонио Сандоваль, скорее советуя, чем спрашивая, — теперь, надо думать, вы отплатите ей той же монетой и не выпустите ее скот из Альтамиры. Так ведь?

— Нет. Теперь я обращусь за помощью к местным властям — пусть заставят ее поступить согласно закону. А заодно подам жалобу в Гражданское управление^{97} на мистера Дэнджера. Так будет покончено сразу с двумя препятствиями.

— И вы думаете, ньо Перналете обратит внимание на ваше заявление? — заметил Антонио, имея в виду начальника Гражданского управления округа. — Ньо Перналете и донью Барбару водой не разольешь.

— Посмотрим, посмеет ли он отказать мне в законном требовании.

На следующий день Сантос отправился в центр округа.

* * *

Заросшие кустарником развалины — остатки богатого городка. Глинобитные, крытые пальмовыми листьями ранчо, разбросанные по саванне; чуть подальше — такие же ранчо вдоль немощеной, ухабистой дороги. Площадь — место сборища сплетников, которых привлекает сюда тень вековых замшелых саманов^{98}. С одной стороны площади — недостроенное здание храма, напоминающее скорее руины какого-то слишком монументального для окружающей обстановки сооружения, с другой — несколько старинных, добротно построенных домов, большей частью пустых или даже неизвестно кому принадлежащих. На одном из них, придавив крышу и стены, до сих нор лежал гигантский ствол хабильо^{99}, поваленного ураганом много лет тому назад. Семьи, составлявшие когда-то цвет этого городка, давно исчезли или уехали неизвестно куда и не напоминали о себе. Войны, малярия, пожары и другие бедствия превратили его в руины. Таков был административный центр округа, в прошлом — арена кровавых схваток между семействами Лусардо и Баркеро.

Сантос уже почти проехал всю улицу, не встретив ни одного прохожего. Наконец, поравнявшись с закусочной, он увидел в галерее за столиками нескольких мужчин. Они молчали, понурившись, и словно ждали чего-то. У них были огромные животы и серые изможденные лица. Черные жиденькие усики и печальные глаза подчеркивали нездоровую бледность.

— Не скажете ли, где здесь Гражданское управление? — обратился к ним Сантос.

Они переглянулись, словно недовольные тем, что их вынуждают говорить. Наконец один из них слабым голосом принялся объяснять дорогу, но тут из закусочной выбежал какой-то человек и бросился к Сантосу с радостным криком:

— Лусардо! Сантос Лусардо! Каким ветром, друг?

Видя, что Сантос смотрит на него с недоумением, он остановился и спросил:

— Не узнаешь?

— Признаться, нет…

— Вспомни, друг. Ну, постарайся вспомнить! Мухикита! Не помнишь Мухикиту? Учились вместе на первом курсе в университете, на юридическом.

Сантос не помнил, но было жестоко заставлять человека стоять с распростертыми объятиями:

— Конечно! Мухикита.