Те, кто здесь спал

Кое в чем Айрис похожа на мою первую жену: ей тоже иногда снятся страшные сны. Ночью она ме­чется в кровати, а утром просыпается вся в поту, в прилипшей к телу рубашке. Так же как и моя быв­шая, она любит рассказывать мне свои сны во всех подробностях и рассуждать потом, что они означа­ют или предвещают. Моя первая жена по ночам ски­дывала с себя одеяло и вскрикивала во сне, словно ее душили. Однажды ей приснилось что-то особен­но жуткое, и она ударила меня кулаком по уху. Я спал крепко, без сновидений, но отмахнулся в темноте и попал ей в лоб. Потом мы завопили: лежали и вопи­ли оба разом. Мы сделали друг другу больно, но глав­ное —здорово перепугались. Мы совершенно не по­нимали, что случилось, пока я не включил лампу, — только тогда мы во всем разобрались. После мы да­же шутили — мол, подрались во сне. Но потом стало происходить так много другого, гораздо более серь­езного, что нам захотелось забыть об этой ночи. Мы больше никогда о ней не вспоминали, даже когда старались уязвить друг друга.

Однажды ночью я проснулся и услышал, как Ай­рис скрипит во сне зубами. Это был такой странный звук — прямо у меня над ухом, из-за него я и проснул­ся. Я потряс ее за плечо, и она смолкла. Наутро она сказала мне, что ей приснился очень плохой сон, но этим и ограничилась. Я не допрашивал ее насчет по­дробностей. Если уж честно, я и не рвался узнать, что там было такого плохого, о чем она даже расска­зывать не хотела. Когда я сказал ей, что она скрипе­ла зубами во сне, она нахмурилась и ответила, что с этим придется что-то делать. В тот же вечер она принесла домой специальное приспособление под названием «ночной страж» — его полагалось встав­лять в рот, когда ложишься спать. Надо же прини­мать меры, сказала она. Нельзя и дальше скрипеть зубами, так их скоро и вовсе не останется. И она спала с этой штукой во рту с неделю или около того, а потом бросила. Сказала, что она неудобная, и во­обще, не очень-то это приятно выглядит со сторо­ны. Кто захочет целовать женщину, если у нее во рту такая штука, сказала она. В этом, пожалуй, был резон.

В другой раз я проснулся, потому что она гладила меня по щеке и называла Эрлом. Я взял ее за руку и сжал ей пальцы. «Что такое? — спросил я. — Что с то­бой, милая?» Но вместо ответа она просто отодвину­лась назад, вздохнула и снова замерла. На следую­щее утро, когда я спросил, что ей приснилось этой ночью, она заявила, что не видела никаких снов.

«А кто тогда Эрл? — спросил я. — Кто этот Эрл, с которым ты разговаривала во сне?» Она тогда по­краснела и сказала, что не знает ни одного Эрла, да и не знала никогда.

Лампа еще горит, и поскольку я не знаю, о чем еще думать, я думаю о снятой с телефона трубке. На­до бы повесить ее и выдернуть шнур. А после можно будет подумать и о том, чтобы еще поспать.

— Схожу разберусь с телефоном, — говорю я. — А по­том давай еще поспим.

Айрис стряхивает пепел и говорит:

— Уж теперь-то не забудь его отключить.

Я снова встаю и иду в другую комнату, открываю дверь и зажигаю свет. Трубка так и лежит на столе. Я подношу ее к уху, рассчитывая услышать ровный гудок. Но я ничего не слышу, даже гудка.

— Алло, — невольно вырывается у меня.

— Бад! Ну наконец-то, — говорит женщина.

Я вешаю трубку, наклоняюсь и выдергиваю шнур из розетки раньше, чем телефон успевает зазвонить опять. Для меня это что-то новенькое. Странная ис­тория с этой женщиной и этим ее загадочным Бадом. Я не знаю, как рассказать обо всем Айрис, пото­му что это приведет только к новым разговорам и обсуждениям. Так что я решаю пока ничего не гово­рить. Может, расскажу что-нибудь за завтраком.

Вернувшись в спальню, я вижу, что она закурила еще одну сигарету. Еще я вижу, что уже почти четы­ре утра. Это начинает меня беспокоить. Если сейчас четыре утра, значит, скоро будет пять, потом шесть, потом полседьмого, а потом пора будет вставать на работу. Я ложусь обратно, закрываю глаза и решаю досчитать до шестидесяти, медленно, прежде чем снова сказать что-нибудь насчет лампы.

— Я начинаю вспоминать, — говорит Айрис. — Все понемножку проясняется. Хочешь расскажу, Джек?

Я перестаю считать, открываю глаза, сажусь. В спаль­не полно дыма. Я тоже закуриваю. Почему бы и нет? Пропади оно все пропадом.

— Мне снилась вечеринка, — говорит она.

— А я где был? — Обычно, не знаю почему, меня не бывает в ее снах. Я на это слегка обижаюсь, но ей не говорю. Мои ноги снова торчат из-под одеяла. Я пря­чу их, опираюсь на локоть и стряхиваю пепел в пе­пельницу. — Что, и в этом сне обошлось без меня? Даже если и так, все нормально. — Я сильно затяги­ваюсь и не сразу выпускаю дым.

— Тебя там не было, милый, — говорит Айрис. — Мне очень жаль, но что поделаешь. Я тебя нигде не видела. Но я по тебе скучала. Честное слово, мне те­бя не хватало. Я как будто знала, что ты где-то побли­зости, но тебя не было со мной рядом. Знаешь эти приступы тревоги, которые иногда со мной случа­ются? Если мы идем куда-нибудь в компанию и теря­ем друг друга, так что я не могу тебя отыскать? При­мерно то же. Я думаю, ты был там, но я не могла те­бя найти.