Те, кто жив

При этом половина домов имели вид заброшенный — пыльные окна, грязные стены, потухшие пустые витрины. В нескольких фасадах зияли дыры, пробитые как будто пушечными ядрами, такие же следы довольно часто встречались на дороге и тротуарах улицы — глубокие, разного размера ямы, некоторые с обожжёнными краями. Часть из них были старыми, полузасыпанными, часть производили впечатление свежих. Возле некоторых стояли металлические треножники с табличками, надписи на них были, разумеется, непонятны. На каких-то треножниках висели маленькие цветочные венки из пожухлых лиловых цветов — где совсем засохшие, а где и совершенно свежие.

— Бомбят их тут, что ли? — неуверенно спросил майор.

Город вовсе не выглядел находящимся на военном положении — те дома, которые не были заброшены, светились огнями разноцветной иллюминации. Люди, попадающиеся нам навстречу, не выглядели встревоженными. Где-то вдали глухо хлопнуло, и раздался гулкий удар. Земля дрогнула под ногами. Ночной прохожий впереди непроизвольно втянул голову в плечи, но больше никак не отреагировал, даже шаг не ускорил.

Звук повторялся регулярно, с интервалом в десять-пятнадцать минут, то ближе, то дальше. Вздрагивала земля, но больше ничего не происходило: не завывали сирены, не мчались машины МЧС, а сидящие в барах горожане даже головы не поворачивали.

— И правда, кажись, бомбят… — с сомнением сказал Борух. — Чем-то баллистическим? А почему взрывов нет?

Мы ушли с центральных улиц, и заброшенных зданий стало больше. Быстро светало, мне было холодно и очень неуютно в мокрой одежде.

— Давайте сюда, — сказала Ольга, показав на приоткрытую дверь трёхэтажки, которая выглядела нежилой. — Хватит по улицам шляться.

Внутри оказалось пыльно, темновато из-за грязных окон, но уютно. Несмотря на открытые двери, дом не был разграблен. В комнатах неплохая солидная мебель, в шкафах книги, на вешалках одежда, в ванной текла из крана вода. Кухни я не увидел, зато в большой гостиной был камин, рядом с которым нашлась полная дровяная корзина.

Через несколько минут мы уже сидели, завернувшись в найденные в ванной полотенца, а наша одежда сушилась на расставленных перед горящим камином вешалках. Андрей кипятил воду для чая в походном котелке, Борух присматривал за входом и улицей, стоя у окна.

Поели, попили чай, обсушились — и только тогда вернулись к главному вопросу дня — что же делать дальше?

— Наша задача, — соизволила сообщить Ольга, — найти базовый срез агрессоров, разведать его по мере возможности и по результатам принимать дальнейшие решения.

Она, разумеется, соврала. Ольга не была бы Ольгой, если бы сказала правду. Не знаю, что думали по этому поводу остальные, но я был совершенно уверен — действовать в режиме «а там посмотрим» совершенно не в её стиле. Давно всё продумано, расписано и спланировано. И знает она всегда больше, чем говорит. Играть партнеров «в тёмную» — это её фирменный modus operandi18.

— Возможно, мы сможем установить, с кем вести переговоры, — продолжала она. — Возможно, вычислим их ключевые реперы и устроим контрблокаду. Возможно, присмотрим объект для диверсии — они должны понять, что война всегда приходит к вам домой…

Последняя идея показалась мне наиболее в Ольгином стиле, но то, что она её озвучила, означает, наверное, что на самом деле всё не так. Или она специально её засветила, чтобы мы так подумали. Или тут что-то вообще третье, что мне и в голову не придёт.

— Это хорошо… — сказал от окна Борух, — а сейчас-то что делать? Как я понимаю, наш маршрут накрылся мохнатой шапкой вместе с утонувшим репером? И как мы будем выбираться отсюда?

— Посмотрите на это! — позвал нас из коридора Андрей, обшаривавший этаж.

В соседней квартире, расположенной зеркально той, где мы расположились, тоже был вполне обычный интерьер. Шкафы были раскрыты, ящики секретеров выдвинуты — но это уже Коллекционер отрабатывал своё прозвище в поисках чего-нибудь необычного или ценного. Интереснее было другое — в сумрачной, отделанной резными деревянными панелями спальне стояла большая, почти во всё помещение кровать. И это массивное ложе было посередине пробито чем-то, пролетевшим сквозь крышу и все перекрытия верхних этажей и ушедшим куда-то вниз, в подвалы. Если заглянуть в пробоину под правильным углом, то вверху было видно небо. Внизу ничего видно не было, но сама кровать заскорузла от почерневшей засохшей крови, а рядом с ней стоял чёрный металлический треножник с двумя словами на неизвестном языке и значками, вероятно являющимися цифрами. Скорее всего — датой. Сверху на этом лёгком раскладном сооружении висел высохший пыльный веночек осыпавшихся цветов.

— Вот оно что… — удивлённо сказал Борух. — Так это кенотафы?19

За окнами снова что-то хлопнуло и грянуло во вздрогнувшую землю. Мы уже привыкли к регулярности этих звуков и не обращали внимания, но тут переглянулись и посмотрели на дыру в потолке.

— Кажется, я что-то слышал про этот срез… — задумчиво сказал Андрей. — Сюда добирался кто-то из этих, «Метросексуалов»…

— Метро… кого? — переспросила Ольга.