Те, Кто Живут Давно. Сердце Рэдмаунта

Сердито толкнув дверь, из спальни быстро вышла Елена. На ней тёмно-зелёное длинное платье из мягко струящегося трикотажа, закрытое на груди, и с вырезом на спине и завязками на шее сзади, с короткими рукавами. Она продолжала говорить и размахивать руками, не сразу увидела Теда. За ней медленно шагал мрачный Андрей. Светло-серый костюм и чёрная сорочка без галстука смотрелись на нём небрежно элегантно.

Елена протянула руки Эмеру, и тот нежно поцеловал её пальцы, не сказав ни слова. Затем она повернулась к Рэдмаунту.

– Тед! Наконец-то!

Она коротко обняла его, прижавшись на несколько секунд. Но он успел почувствовать, что под тонкой тканью на ней больше ничего нет. Елена потянула за собой в комнату.

– Идём, нам никто не помешает!

Он нервничал, боялся прикосновения к своей памяти, это утро слишком тяжело ему далось:

«– Лара, прости, но то, что произошло между нами вчера, это…

– Нет, Тед, не нужно, я получила всё, чего хотела!».

Но Елена плотно закрыла дверь, и, подойдя, повернулась к нему спиной.

– Помоги развязать! – услышал он громкий шёпот.

Рэдмаунт потянул за тесёмки и платье бесшумно соскользнуло с плеч вниз, чуть задержавшись на бёдрах. Стоило ему коснуться её горячей кожи, как он опьянел. «Это твоё время!» – прозвучал эхом низкий гортанный голос у него в голове. Стало жарко, и спальня закачалась перед глазами.

Тед снова был с ней, словно не прошло нескольких лет без единого поцелуя, как будто бы эта женщина оставалась с ним всегда. Легко, привычно, горячо и сладко. Елена касалась его именно так, как ему хотелось, никуда не спешила, и изводила ласками, долго держа на самом пике, не давая взорваться от счастья. Удовольствие раз за разом заливало его до краёв, медленное, тягучее. В груди будто бы расцветал, разгорался огромный светящийся костёр, не обжигающий, но согревающий, искрящийся по всему телу. Елена не торопилась, не вскрикивала, только порывисто и глубоко вздыхала, когда он доводил её до нового оргазма.

Она наполняла его силой и светом. И он чувствовал себя умиротворённым, всемогущим и свободным, живым и настоящим, погружался в неё, как в океан тепла и покоя, и желал только такого бессмертия – с ней, в ней…

Когда он проснулся, за окнами уже стемнело, ночной город переливался цветными огнями, они отражались в воде залива. Первое же, что он увидел, был печальный взгляд чёрно-карих глаз. Елена лежала на боку, подперев рукой голову и разглядывая его. Тед улыбнулся ей. А она вздохнула и, облизнув губы, негромко сказала:

– Я люблю тебя, и не хочу, чтобы ты жил вечно.

– Почему? – удивился он и сел в постели. – Тебе плохо со мной?

– Нет, наоборот. Я не хочу причинять тебе боль. Не хочу, чтобы ты ждал и тосковал, мучился, как все они. Ты забудешь обо мне, и сможешь жить нормальной жизнью…

– Нет! – вскочил он. «Нельзя дать ей прикоснуться, нельзя дать забрать память!». – Прошу тебя! Я столько пережил с Теми, Кто Живут Давно! Я не могу так просто всё зачеркнуть!

– Сможешь. Очнёшься с частичной амнезией, как после аварии или несчастного случая. Вернёшься к обыденной ясности. Я так решила. Одевайся. Мы проведём остаток вечера вместе.

Елена выбралась из скомканных одеял, надела платье и затягивала завязки на затылке, когда Тед подошёл к ней и медленно провёл пальцами по спине, видневшейся в прорези тёмно-зелёной ткани. Тёплая шелковистая чуть загорелая кожа, покрытая тонким пушком.

– Если мы снова увидимся, я вспомню тебя?

– Нет, любимый, – грустно вздохнула она.

Глава 20

Глава 20.

Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство, Североамериканский Метрополис…

Они вышли в гостиную. Жалюзи убраны, два высоких окна приоткрыты, дыма нет, но запах табака ещё не выветрился. На широкой стойке, территориально отделявшей кухню от гостиной – множество винных бутылок, пустых и полных. Стаканы с подтаявшим льдом. Живущие Давно с комфортом расположились в двух креслах. На небольшом круглом столе между ними разложена доска незнакомой игры, по полю передвигали и переставляли круглые шашки, бросали кости по очереди.

– Что это?

Тед постарался звучать беззаботно, хотя было очень странно ощущать одновременно блаженную невесомость удовлетворённого тела и тяжесть на душе от предстоящей разлуки с любимой женщиной.

– Триктрак. Старая персидская игра, – пояснил Арман и перед броском костей дунул в кулак «на удачу».

Рэдмаунт только сейчас растерянно подумал, что всё это время её любовники просто сидели тут, пили, играли в кости и ждали, пока он переспит с ней! Уму непостижимо, вот как это?!

Колычев угрюмо смотрел на него, и Теду стало неуютно от этого взгляда. «Я забуду о них, а он снова будет её мучать! Где справедливость в этой странной любви навеки?». Андрей переставил несколько шашек в свой ход, улыбнулся какой-то своей мысли, и обратился к Елене, собирающей волосы перед большим зеркалом.

– Нам есть, что отпраздновать, Леночка?

– Нет, – ответила она тихо, глядя на него в отражение. – Он будет жить обычной жизнью смертного. Мы с Арми справимся с его воспоминаниями.