Те слова, что мы не сказали друг другу

Знаешь, я ведь сдержала свое обещание. Помнишь то темное кафе, где ты заставил меня поклясться, что, если когда-нибудь судьба разлучит нас, я должна быть счастлива несмотря ни на что? Я хорошо понимала, почему ты это сказал: иногда моя любовь слишком угнетала тебя, ты ведь так настрадался от недостатка свободы, что тебе было трудно решиться связать свою жизнь с моей. И я сдержала эту клятву, хотя тогда и рассердилась на тебя — ведь этими словами ты омрачил мое счастье.

Я собираюсь выйти замуж, Томас, вернее, я должна была выйти замуж в прошлую субботу, но свадьбу пришлось отложить. Это длинная история, но именно она привела меня сюда. И, может быть, привела именно затем, чтобы я последний раз смогла увидеть твое лицо. Поцелуй от меня свою бабушку там, на небесах.

* * *

— Джулия, это же просто нелепо! Видела бы ты себя со стороны — точь-в-точь твой отец на батарейках с истекшим сроком годности! Целую четверть часа торчишь как вкопанная перед этими рисунками, да еще бормочешь невесть что…

Вместо ответа Джулия быстро пошла вперед. Энтони Уолш ускорил шаг, чтобы догнать ее.

— Могу я в конце концов узнать, что случилось? — настойчиво спросил он, поравнявшись с ней.

Но Джулия замкнулась в упрямом молчании.

— Взгляни-ка, — продолжал Энтони, показывая дочери свой портрет, — ведь здорово получилось! Держи, я дарю его тебе, — весело добавил он.

Джулия никак не отреагировала.

— Ну ладно, я тебе преподнесу его позже. Видно, ты сейчас не в настроении.

И поскольку Джулия по-прежнему молчала, Энтони заговорил сам:

— Скажи, почему тот портрет, который ты так внимательно разглядывала, кого-то мне напоминает? Не этим ли объясняется твое странное поведение там, на набережной? Не могу понять, в чем дело, но это лицо мне явно знакомо, просто дежавю какое-то!

Еще бы незнакомо — ведь на это лицо обрушился твой кулак в тот день, когда ты примчался за мной в Берлин. И это было лицо человека, которого я любила, когда мне было восемнадцать лет, и с которым ты меня разлучил, насильно отправив в Нью-Йорк!

11

Ресторан был почти полон. Услужливый официант тотчас принес им два бокала шампанского. Энтони к своему не притронулся, Джулия же выпила шампанское залпом, после чего осушила бокал отца и знаком велела официанту налить еще. К тому времени как им подали меню, она уже захмелела.

— Не пора ли тебе остановиться? — посоветовал Энтони, когда она заказала четвертый бокал.

— С какой стати? Смотри, сколько в нем пузырьков, и вкус бесподобный!..

— Ты пьяна.

— Ну нет, до этого еще далеко! — ответила Джулия, хихикая.

— Все же могла бы сдержать себя. Неужели ты хочешь испортить наш первый совместный ужин? Вовсе не обязательно напиваться до тошноты, просто скажи откровенно, что хочешь уйти, и все.

— Ни за что! Я хочу есть!

— Можно заказать ужин в номер, если тебе угодно.

— А по этому поводу скажу вот что: по-моему, я уже вышла из того возраста, когда слушаются чужих советов.

— Девочкой ты вела себя точно так же, когда пыталась вывести меня из терпения. Но ты права, Джулия, мы оба уже вышли из этого возраста — и ты и я.

— Если вдуматься, это был единственный выбор, который ты не сделал вместо меня.

— Какой выбор?

— Томас!

— Нет, он был не единственным, а первым, и впоследствии, если помнишь, ты сделала много других.

— А ты всегда стремился контролировать мою жизнь.

— Что ж, этой болезнью страдают многие отцы, однако ты непоследовательна, ведь ты упрекнула меня в том, что я почти всегда отсутствовал.

— Я бы предпочла, чтобы ты отсутствовал, но ты ограничивался тем, что тебя не было со мной!

— Джулия, ты пьяна и слишком громко говоришь, это неприлично.

— Ах, неприлично? А прилично было врываться без предупреждения в ту квартиру в Берлине? Прилично было орать во всю глотку, до смерти напугав бабушку человека, которого я любила, и допытываться у нее, куда мы подевались? Прилично было взломать дверь комнаты, где мы спали, и свернуть Томасу челюсть? Может, это было прилично?

— Ну, скажем, это было чересчур, тут я с тобой согласен.