Теа (СИ)

— Да, — Теа вновь отвела взгляд. — К сожалению, против рака даже магия бессильна. Папа согнал к нам в дом целую армию докторов — колдомедиков, маггловских врачей, каких-то профессоров… И все они в один голос заявили, что при этой болезни помочь может только пересадка костного мозга. Нужен был донор. Папу проверили сразу, но мы с ним оказались несовместимы. Конечно, у магглов существуют банки доноров, но в моем случае все было немного сложнее, потому что маггл не может быть донором для волшебника. А вот в магическом мире с медициной все совсем не так хорошо… — она поморщилась. — В общем-то, наверное донора можно было бы найти и среди волшебников, но на это требовалось время и много времени. А у меня его к тому моменту почти не было. Оставалась только одна надежда — врачи сказали папе, что если он не подошел, то с большой вероятностью может подойти моя биологическая мать. Редко случается, чтобы оба родителя оказались несовместимы с ребенком…

— О, черт, — побледневший Джордж прикрыл глаза. — Вот почему он вернулся.

Теа медленно кивнула.

— Он вернулся за ней. Счет шел на дни, ему нужно было любой ценой заставить Джинни стать донором, он просил ее, умолял, а когда она отказалась, он попытался заставить ее…

— Можешь не продолжать, — хрипло выдавил Джордж. — Что было дальше, я знаю.

— И я знаю, — голос Теи дрогнул. — Теперь. А тогда я не понимала, почему папа, который все время был со мной, не отходил от меня ни на минуту, внезапно исчез. Конечно, Мари и Франциск были со мной… Я не помню точно, в какой момент они появились в нашей жизни, но Мари рассказывала мне позже, что они познакомились с папой через одного из колдомедиков. Их сын был болен той же болезнью, что и я, но его спасти не успели… В каком-то смысле, я заменила им его, а они заменили мне папу. Хотя для меня они всегда оставались только тетей и дядей.

Джордж и Гермиона переглянулись с одинаковым выражением, и Теа, уловив их мысли, слабо улыбнулась.

— Да, это действительно ирония судьбы. Формально, я почти повторила судьбу папы, но только формально. Мари и Франциск были совершенно не похожи на Дурслей. Они были хорошими, заботливыми… и не боялись меня. Хотя, вообще-то, у них были на это все основания, ведь сразу после папиной смерти во мне проснулся дар.

— Он спас ее, — тихо пояснила Джорджу Гермиона. — Так же, как спас Гарри после второй Авады. Я точно не знаю, как это работает…

— Я знаю, — Теа дернула плечом. — Это своеобразный защитный механизм для последнего в роду. Дар малефицизма столетиями дремал в крови рода Поттер, и о нем давно забыли, но такая магия не может исчезнуть просто так. Когда Волдеморт убил Джеймса Поттера, у него уже был Гарри, поэтому дар пробудился лишь тогда, когда роду грозило полное исчезновение. А после папы последней оказалась я. На мое счастье, Леграны оказались удивительно рациональными людьми. Когда они поняли природу моей силы, они не испугались, не отказались от меня, а напряглись и совершили почти невозможное — нашли взрослого малефика и отдали меня ему на обучение. Для всех остальных я обучалась на дому в связи со слабым здоровьем, а на самом деле большую часть года я проводила в России.

— В России? — Джордж удивленно приподнял брови.

— А ты думаешь, в наши дни легко найти природного малефика, готового взять на обучение шестилетнюю девчонку? — Теа фыркнула. — Дмитрий согласился стать моим наставником только потому, что я потомок Певереллов. Оказалось, что его пра-пра-прадеда тоже обучал малефик из этого рода, и Дмитрий таким образом как бы отдавал долг.

— С ума сойти, — Джордж рассеянно потер лоб.

— Это точно, — согласилась Теа. — Учиться управлять даром проклинателя в глухой сибирской деревушке — занятие не из веселых. Но это все в прошлом. Вторым по-настоящему страшным ударом, после гибели папы, для меня стала смерть Франциска. Он умер, когда мне было десять, его убил проклятый артефакт… — ее лицо болезненно исказилось. — Представляете? К тому времени даже я уже умела снимать большинство распространенных проклятий, да и Дмитрий не отказался бы помочь, мы могли бы спасти его, но эти чертовы колдомедики упустили время, не сразу догадавшись, с чем имеют дело, а когда поняли — было уже слишком поздно. И мы с Мари остались вдвоем.

— Это ужасно, — Гермиона вздохнула.

— Нет, — Теа покачала головой и подняла на нее взгляд. — Ужасно было то, что через два месяца после похорон мне снова пришлось уехать к Дмитрию и оставить ее одну. Мое обучение не позволяло делать дольших перерывов, нужна была постоянная практика, а во Франции, сами понимаете, я не могла этим заниматься. И я уехала, а Мари ушла с головой в работу. Конечно, я навещала ее так часто, как могла, моталась порт-ключом туда-сюда почти каждые выходные, но ведь это не тоже самое, что быть рядом все время. Я так переживала за нее, что чуть не довела Дмитрия до ручки постоянными срывами, ночными побегами и стихийными выбросами…

— Немногие люди способны так заботиться о ком-то, — тихо заметил Джордж, вспомнив собственную историю с отцом, — а тем более дети.