Театр

В сборнике «Жития отцов» есть несколько историй (святой Антоний и кожевник, Пиотерий и монахиня, Макарий и две женщины и т. д.), где повторяется та же тема — сравнение заслуг благочестивого отшельника и простолюдина, не усложненная пока никакими побочными мотивами. Вплотную к драме Тирсо подводит нас легенда о Пафнутии, использованная, между прочим, Анатолем Франсом («Таис»). Пафнутий, ведя безгрешную жизнь, просит у бога показать ему, с кем из святых он схож; ангел показал ему сельского музыканта. Святой идет в деревню, разыскивает музыканта и расспрашивает его, как он живет. Тот называет себя злодеем, пьяницей, распутником. Пафнутий спрашивает музыканта, не сделал ли он какого-либо доброго дела. «Когда я был разбойником, — ответил тот, — я спас от насильников-товарищей девушку и доставил ее домой живой и невредимой. Другой раз, встретив женщину, мужа которой за долги посадили в тюрьму, я выкупил за 300 сольдо этого мужа». Пафнутий берет скомороха с собой в пустыню, где они и проводят свои дни. Оба после смерти попадают на небо.[440]

В этом сказании необходимо отметить особо важный момент — в вопросе святого к небу уже заложен мотив сомнения, овладевшего святым. Мотив сравнения отшельника с разбойником сочетается с мотивом отшельника, восстающего против неба, узнав, что и разбойнику суждено спастись. Таких вариантов немало в средневековых сборниках, широко распространенных во времена Тирсо.

Раскаявшийся разбойник хочет поселиться вместе с пустынником; отшельник прогоняет его. Тогда разбойник начинает строить себе отдельную хижину, но его придавливает деревом, которое он рубил, и он умирает в душевном смятении. Отшельник видит, как с неба спускаются ангелы и уносят душу разбойника. Возмущенный такой несправедливостью неба, пустынник делается в свою очередь разбойником, его преследуют, убивают, и демоны уносят его душу в ад. В другом варианте разбойник не пытается спастись, но лишь, как Энрико, принимает смерть от своих преследователей.

Этот рассказ послужил Тирсо мотивом для второй половины драмы: обмирщение Пауло, его разбойничья жизнь, ангелы, уносящие душу Энрико, и ужасная гибель Пауло.

Таково в общих чертах движение легенды, послужившей основой для комедии Тирсо. Необходимо упомянуть и существование более поздних народных испанских вариантов легенды о пустыннике и воре. В каталонской легенде[441] отшельник слышит молву, что в одной деревне живет святой жизни человек, находит его и узнает, что это простой кузнец, отнюдь не помышляющий о своем спасении. На вопрос, что доброго он сделал, кузнец отвечает, что ходит в тюрьму кормить убийцу своего отца.

Более последовательную версию, где отшельник узнает о существовании благочестивого простолюдина не от людей, а по откровению, дает валенсийская легенда.[442] Мясник содержит и кормит старика — убийцу своего отца, и пустынник признает, что ему при всех его заслугах не сравняться с мясником.

Ни в одном из этих христианских рассказов не появляется существенная деталь рассказа «Магабхараты», развитая Тирсо в его характеристике Энрико: сыновняя любовь разбойника к отцу, которого он кормит, одевает и ублажает. Возможно, что такая версия, наиболее полно приближающаяся к «Осужденному», существовала и была известна Тирсо.

На непосредственные (частичные) источники комедии Тирсо указывает как будто конец комедии:

Пусть, кто хочет, обратится
(Чтоб уверовать, как автор,
В наше действо), к Белармино,
А подобнее и ярче
Это самое разыщет
В «Житиях отцов» всехвальных.

Но если в основу «Осужденного» лег эпизод из «Житий отцов», то ни в одном из сборников «Жития отцов» нет рассказа об осужденном пустыннике и спасенном разбойнике; еще менее оправдана ссылка Тирсо на кардинала Белармино, в произведениях которого нет и намека на рассказ, сколько-нибудь напоминающий сюжет «Осужденного за недостаток веры».