Театр для теней. Книга 1

Анар наблюдал этот затянувшийся (и довольно однообразный) спектакль под управлением своего святейшего дядюшки Кора долгие триста лет. За это время религия успела превратиться в его глазах в хорошо отлаженный инструмент власти, и он не верил уже в само существование Аласаис. Когда же его обожаемая сианай Аниаллу свалилась ему на голову и тем самым наглядно продемонстрировала материальность предмета культа, он испытал огромный шок. Даже перспектива погибнуть в заслуженных мучениях от руки этого "Когтя Карающего" не взволновала его так сильно, как сознание, что богиня - есть! А что она оказалась совсем не такой, какой её принято было изображать в Руале, - это уже совсем другая история...

Попав в Бриаэллар, Анар, за время их долгого путешествия всласть помучивший Аниаллу расспросами об их общем божестве, уже как должное принял небольшое количество храмов и полное отсутствие обязательных обрядов. Местные алаи любили свою госпожу как реальное существо, а не эфемерную грозную силу, а Верховным жрецам и в голову не приходило использовать её очаровательный образ для устрашения непокорных масс. Власти заботились о городе и его жителях, а те платили им вполне понятной симпатией. Это было непривычно, почти невероятно для руалца, но нравилось Анару, как и то, во что переросли бриаэлларские храмы Аласаис. Каждый из них так или иначе служил городу: жрецы одних - отыскивали Дух Кошки в душах неалаев, чтобы дать им возможность, как девочке Делии, обрести подходящую оболочку и мир со своим "я"; служители других - помогали горожанам разобраться в тайнах своей души, развить интуицию; в третьих - обучали особым танцам и пению, помогающим познать собственную красоту и научиться ценить её в других. Были и такие храмы, где жители города могли просто собраться вместе и провести часы в дискуссиях на всевозможные темы; а также - тихие святилища, в которых можно было почувствовать себя наедине с богиней, ощутить частичку её, живущую в каждом горожанине (как любили подчеркивать бриаэлларские неалаи)...

Такой подход казался Анару сверхразумным. И тут Мейв... Его послушать - так, одобряя подобный уклад жизни своих поданных, Аласаис должна была буквально сидеть на голодном пайке! Если вера питает её, то зачем же она практически упразднила религию... как институт? Или "вера" и "религия" - разные вещи, и ей достаточно любви, тихо согревающей сердце каждого алая? Или нет - важна всё же и религия со всеми своими муторными атрибутами, и именно необходимость в такого рода "подпитке" заставляет Аласаис терпеть немилый её сердцу Руал?

Анар чувствовал, что сейчас просто потонет в рассуждениях.

- Значит - питаются? - снова уточнил он, всё ещё сомневаясь, что правильно понял Куцехвоста.

- Да ведь каждое божество, откуда бы оно ни взялось - родилось уже богом или стало им потом - отчасти питается верой своих последователей (или - как её всякие заумные называют - им-алтеми). Из их молитв оно черпает силу, - с готовностью пояснил Мейв.

- И Аласаис? - осторожно спросил Анар.

- А Аласаис не богиня, - снова огорошил его Мейв. Пару секунд он наслаждался замешательством гостя. - Она наэй. Чувствуешь разницу? Нет?

Он в притворном ужасе уставился на Анара, а потом вдруг громко крикнул Такрен:

- Фа-ай, а ты уверена, что привела к нам сюда того, кого надо? Безднианская алайка метнула в него быстрый, недовольный взгляд.

Чтобы сделать это, она нехотя оторвалась от длиннющего свитка, который читала, растянувшись у полыхающего уже камина. Мейв театрально раздул узкую грудь в тяжком вздохе.

- Значит - того, - покорно констатировал он и мечтательно промурчал, косясь на Анара весёлым глазом: - Впрочем, если бы у меня была жена сианай, я бы тоже с ней не о теологии разговаривал. - Куцехвост обезоруживающе улыбнулся и обратился к любопытству своего собеседника за защитой от его же негодования.

- Если божество и нельзя, что называется, убить, просто забыв о нём, то лишить силы - это запросто. Боги - они как костёр, в который надо вечно подбрасывать поленья веры, чтобы он не потух, тогда рядом с ним можно будет греться.

Фай, в этот момент как раз собиравшаяся подбросить в камин кусок угля, остановилась, словно не желая быть живой иллюстрацией, и с грохотом швырнула его обратно в порыжевшее от времени ведро.

Куцехвост тихонько хихикнул.

- Этим теплом они делятся с паствой, которая и не догадывается, что получает назад лишь малую толику того, что отдаёт.