Театр эллинского искусства

Свободно подражая какой-нибудь известной статуе, лепили модель. Оттискивали ее в глине с двух сторон, обжигали оттиски и получали матрицы. Тончайшими слоями вдавливали глиняное тесто в рельеф матриц. Вынутые из матриц части фигурки — их толщина не превышала трех миллиметров — склеивали жидкой глиной и устраняли дефекты. Отдельно формовали и приклеивали головы и другие сильно выступающие части. После обжига фигурку раскрашивали по белой обмазке, благодаря чему она могла напоминать мраморную статуэтку.

Матрицы позволяли изготовлять множество одинаковых деталей. Танагрские статуэтки суть тиражируемые проекции высокого искусства в домашнюю среду. Это высококачественный ширпотреб, доступный даже не самой богатой публике.

Верно замечено, что, поскольку в танагрских изображениях молодых женщин нет ни повествовательных, ни религиозных мотивов, их можно рассматривать как вариации драпировки — просторного гиматия, наброшенного поверх подпоясанного под грудью хитона. Многое зависит от положения рук: скрытых или обнаженных, поднятых или опущенных, чем-то занятых или праздно упертых в бока. Танагры вызывают у меня ассоциацию с нынешними манекенщицами на демонстрационном подиуме: словно маленькие зеркала, они показывали женщинам, как надо носить хитон и гиматий, какими позами и жестами можно превратить одежду в знак причастности своему кругу. Едва ли эти статуэтки претендовали на большее. Коропластов волновала не столько социальная или ритуальная функция статуэток, сколько извечный вопрос эллинских скульпторов: как ведут себя драпировки на женском теле под воздействием силы тяжести и в зависимости от движений женщины? В чисто пластическом отношении перед ними стояли те же задачи, что перед их предшественниками и современниками в монументальной скульптуре[608].

^{Ил. 290. Мастерская «Дамы в голубом». «Дама в голубом». 325–300 гг. до н. э. Терракота, выс. 32 см. Париж, Лувр. № MNB 907}

Я согласен, что в эллинской скульптуре изображение женщин, в отличие от изображения мужчин, которых можно было представлять обнаженными, в огромной степени определялось трактовкой одежд. Но, сводя танагры к работе их создателей только над драпировками, мы рискуем упустить из виду отношение художников, а также заказчиков и покупателей их изделий к самим женщинам. А мне интересно, чем была афинская женщина конца IV века до н. э. в представлениях этой публики.

Луврская «Дама в голубом» (ил. 290) — очень рослая рядом со своими танагрскими сестрицами: тридцать два сантиметра. У нее маленькая голова, а в изображении человеческой фигуры небольшая голова всегда создает иллюзию высокого роста. Поддаваясь этой иллюзии, ее часто фотографируют, понижая точку зрения вместо того, чтобы смотреть на нее сверху. Лишают ее права быть небольшой вещью, украшением комнаты, которое легко переставить на эту полку, в ту нишу. Но обращаться с ней надо осторожно, как с тонкостенным глиняным сосудом. Камерность, подвластность человеческим действиям и хрупкость этой статуэтки могли ассоциироваться со свойствами, которыми женщины отличаются от мужчин.

«Дама в голубом» одета на выход. Но мы не увидели бы ее среди лавочных рядов[609], шумевших вокруг Агоры, или в каком-нибудь квартале из тех, где такие статуэтки делали или продавали, на узкой пыльной улочке, пропахшей мочой и подгоревшим маслом, среди глухих обшарпанных стен[610]. Вокруг нее тихо и чисто. Ее миниатюрность заставляет сосредоточить взгляд на ней и перестать замечать окружающее. Вдруг понимаешь, что она не одна: у нее есть ты, с кем она встретилась один на один.

Она статна, но держится непринужденно. Голубизна одежд придает ей легкость. Они хорошо защищают ее от прямых лучей солнца, но не от знойного воздуха. Обмахиваясь веером, она отвела его в сторону, открыв лицо. Форма веера повторяет силуэт ее головы, поэтому возникает впечатление, что отведена маска.

Она некрасива. Полное овальное лицо на чрезмерно высокой шее, слишком высокий лоб, слишком тяжелый подбородок, слишком маленький рот. Но в приподнятых углах губ — ямочки, улыбка приподнимает пухлые щеки и чуть прищуривает глаза. Она не скромничает и не кокетничает. Все в ней кажется естественным, несмотря на нескрываемое богатство — широкую золотую кайму пеплоса и позолоченный контур веера.

Мне не кажется невероятным, что именно такое впечатление хотел произвести создавший ее Мастер. На глазах ее владельцев происходило открытие женственности — свойства женщин, прежде не осознанного. Женственность проявляется не в красоте, а в обаянии. Открытие женственности не могло произойти перед обнаженным женским телом в двух его полярных качествах — тела публичной женщины и тела Афродиты. Обаянию не нужна нагота. Нагота женщины обаянию противопоказана, потому что замещает обаяние красотой, соблазнительностью, безобразием или другими свойствами. Перед танагрскими статуэтками нам легко.

В заботах и трудах