Театр Клары Гасуль

Зейн. Не могу.

Хаджи Нуман. Почему ты бежишь от меня?

Зейн. Я мог бы случайно убить тебя. Я себя знаю.

Хаджи Нуман. Ты вправе меня убить, я заслужил твой гнев.

Зейн. Как! Из-за женщины ты стал клятвопреступником, из-за женщины я чуть не стал убийцей? Не я ли из-за нескольких верблюдов делал не одну женщину вдовой, а младенцев — сиротами?

Хаджи Нуман. Останься со мной или возьми меня с собой в пустыню.

Зейн. А рабыня тоже пойдет с нами?

Хаджи Нуман. У меня сестра — красавица, Зейн. Я отдам тебе ее...

Зейн. Брат! Вели рабыне снять чадру, позволь мне увидеть ее в последний раз перед уходом.

Хаджи Нуман. Мохана! Исполни его желание... Взгляни на него с любовью: он мне друг...

Зейн. Хаджи Нуман! Пусть аллах... (С яростью.) Нет, сразимся, и пусть решает сабля!

Хаджи Нуман. Вот ты опять рассвирепел! Мохана, удались!

Зейн(загораживает дверь). Нет, Мохана, остановись! (Хаджи Нуману.) Клятвопреступник! Трус! Предатель! Бесчестный клятвопреступник! Ты не уйдешь от меня!..

Хаджи Нуман. Зейн, несчастный, что ты делаешь?

Зейн. Она моя! Что мне до того, любит она меня или ненавидит? Не укрощал ли я диких жеребцов? Я сумею смирить и эту кобылицу. Мохана! Иди за хозяином или я отрублю тебе голову.

Мохана(бросается в объятия Хаджи Нумана). Господин мой, лев мой, защити меня!

Хаджи Нуман. Стой!

Зейн. Бери саблю.

Хаджи Нуман. Ты не в силах защищаться... Твоя рука дрожит...

Зейн(ранит его). А что ты скажешь о таком ударе?

Хаджи Нуман(ударяет его). А ты о таком?

Зейн(повержен). Радуйся, кордовец, ты сразил героя Йемена!

Хаджи Нуман. О я несчастный! Я убил того, кто спас мне жизнь!

Зейн. А я дрался с хозяином дома! Я, шейх племени гостеприимных Умейда! Аллах! Аллах! Ты справедлив!

Хаджи Нуман. А я... Каких только мук я не заслуживаю! Я преступил клятву, данную именем священной Каабы, я убил друга.

Мохана. Господин!..

Хаджи Нуман. Проклятая! Это ты его убила. Ты не женщина, ты Ифрит[20]... Ты сам Иблис.

Зейн. Иблис... он ждет меня!.. Прощай, брат... Абджер... Не забывай его... В Донголе есть негритянка... она беременна... от меня. (Умирает.)

Хаджи Нуман. Брат мой! Зейн, Зейн!

Мохана. Господин! Позволь рабе твоей...

Хаджи Нуман(поражает ее кинжалом). Вот тебе, несчастная! Пусть кровь Зейна сольется с твоей... Зейн, Зейн! Мы снова друзья, Я убил ее... Зейн! Зейн! Ты мне не отвечаешь, брат?

Входит Баба-Мустафа.

Баба-Мустафа. Господин! Ужин подан, представление окончено.

Хаджи Нуман. А! Тогда другое дело.

Все встают.

Мохана. Милостивые государи и милостивые государыни! Вот как кончается Африканская любовь, комедия, или, если вам угодно, трагедия, как принято теперь выражаться. Вот два нелюбезных кавальеро, воскликните вы. Согласна. Автор зря не придал своему бедуину чувства более испанские. Но на это он осмеливается возразить, что не в обычаях бедуинов учиться в Мадриде светским манерам и что любовь их пышет зноем Сахары. Что думаете вы о таком доводе? Думайте, что вам угодно, но не судите строго автора.

Инес Мендо, или Побежденный предрассудок

Sease ella señoria, у venga lo que viniere.

«Don Quijote», II parte, cap. V.[1]

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Эту необычную комедию Клара Гасуль написала по просьбе одной своей подруги, любительницы романов слезливых и неправдоподобных.

Автор, задавшийся целью воссоздать слог старинных испанских комедиографов, не сумел избежать и присущих им недостатков, а именно — стремительности действия, непоследовательности в его развитии и т. д. В то же время надо поставить ему в заслугу, что он не впал в стиль culto[2], утомительный для читателей нашего времени.

Однако основным намерением Клары Гасуль при написании этой комедии было создание некоего пролога для второй части под названием Торжество предрассудка.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Король.

Дон Луис де Мендоса.

Дон Эстеван, его сын.

Дон Карлос.

Священник.

Хуан Мендо.

Нотариус.

Секретарь суда.

Крестьяне, альгуасилы.

Инес Мендо[3].

Действие происходит в селении Монклар (Галисия) в 1640 году[4].

КАРТИНА ПЕРВАЯ

В доме Хуана Мендо.

Мендо, священник.

Мендо. Когда мне рассказывают о грабеже или убийстве, я невольно бледнею, как будто сам виноват. Доныне руки мои еще не обагрялись кровью... Но в тот день, когда...