Театр мистерий в Греции. Трагедия

Мюррей одновременно и прав и неправ, когда говорит, что Эсхил творил не осознанно, а в порыве дионисийского вдохновения.

Круазе утверждает, что мало у кого из драматургов свобода гения сочетается со столь жесткой дисциплиной, как у Эсхила. Каждое его произведение является результатом расчета и размышлений, взвешенного и осознанного творчества. Эсхил «творит по совершенно выстроенному предварительному плану».

Возлияния оракулу Аполлона

(из книги: Sir William Hamilton, Collection of engravings fr om ancient vases, vol. I–IV, 1791)

Безнадежное дело – пытаться высказывать здравые суждения о гениальном творце и его уникальных творениях. В каком-то смысле судить об Эсхиле, Вергилии, Леонардо или Вагнере так же сложно, как о марсианах. Они совершенно не похожи на нас, по крайней мере, своим духовным миром, позволяющим им входить в контакт с Иной Реальностью, о которой мы уже неоднократно упоминали. Они подобны падающим звездам, которые рождаются, пролетают и умирают во мраке ночи, рассыпаясь мириадами ярких огней, редких, непривычных для наших глаз цветов на своем причудливо изогнутом и роковом пути. А мы, застигнутые врасплох этим чудом и находясь в особом душевном состоянии, спешим, вспомнив старые традиции, обратиться к невидимым силам с тремя заветными желаниями.

Те, кого вдохновил Платон, могли бы пожелать себе стать мудрее, лучше и справедливее*… Если эти желания сбудутся, возможно, мы сможем понять или, по крайней мере, чуть яснее почувствовать послания этих сверхлюдей… а возможно, и последовать им.

Глава III Идеи

Джан Лоренцо Бернини (1598–1680)

Голова Медузы(Капитолийский музей, Рим)

11. Философские и религиозные идеи

Насколько нам известно, до Эсхила ни одно из широко распространенных воззрений не использовало мифы как проводники идей. Этот путь избрал также и Еврипид. Именно философский взгляд создавал мост между Мистериями и тем, что могли почувствовать и понять непосвященные люди. Одновременно трагедия, заставая зрителя врасплох, пробуждала его собственную интуицию и заставляла задуматься. Трагедия педагогична в самом высоком смысле этого слова.

Согласно М. Р. Лида*, «и Эсхил, и Еврипид были поэтами идеи. Эсхил сочетает потрясающий лиризм с теологическим и этическим размышлением, Еврипид – теологическую и этическую мысль с утонченным прозаическим духом. Не таков Софокл, он стоит особняком, он – поэт универсальной человеческой реальности. Софокл рисует реальность, показывает зрителю величайшие проблемы, не стремясь понять или объяснить их. Из трех трагиков Софокл наиболее классичен, наиболее близок к Гомеру: в его произведениях все соразмерно, в них царит мир и гармония.

Ученик софистов Еврипид среди этих трагиков – самый большой интеллектуал.

Создатель трагедии Эсхил – самый лиричный, его манера изложения наиболее символична, в силу того что свои идеи и размышления он хочет выразить посредством художественных образов. Это поэт теологического и этического конфликта».

Многие авторы обычно сходятся во мнении, что Эсхил – глубоко религиозный поэт. Однако вопрос о совпадении его религиозных взглядов с общепринятыми вызывает разногласия.

Согласно традиции, Эсхил был посвящен в Элевсинские мистерии, а также обучался в пифагорейской школе. Кроме того, его с детства посещали видения парапсихологического или мистического характера и откровения о его чудесном будущем и том труде, который он должен был осуществить. Собранные позже свидетельства рассказывают, что Эсхил, когда его обвинили в нечестивости и открытии тайн Мистерий, уверял, что никогда не входил в число посвященных в Элевсинские таинства и никогда не давал священных обетов. Но это весьма маловероятно, и не только из-за сказанного в его произведениях, а хотя бы потому, что многие куда менее выдающиеся граждане Элевсина были посвящены в Мистерии, по крайней мере в так называемые Малые мистерии, которые также требовали обета молчания, поскольку и в них открывались некоторые тайны.

Сцена из Элевсинских мистерий

(из книги: Francesco Inghirami, Pitture di vasi Etruschi,vol. I–IV, 1852)

По правде говоря, свидетельства, на основании которых мы можем судить об этом предмете, слишком фрагментарны и неполны, а к тому же тенденциозны или относятся к гораздо более поздним временам. Возможно, лучший критерий достоверности для нас – это сами произведения Эсхила. К сожалению, мы располагаем лишь малой частью как свидетельств, так и самих произведений.

Но, несмотря на все это, мы можем довольно уверенно утверждать, что философские и религиозные идеи Эсхила соответствовали идеям его времени. Некоторые современные комментаторы не понимают важной вещи: религия в античности была гораздо сложнее, глубже и обширнее, чем то, что мы сегодня называем этим словом.

Чтобы лучше уяснить это себе, мы должны принять во внимание некоторые обстоятельства: