Театр мистерий в Греции. Трагедия

Тяжелые части декораций невозможно было перемещать без помощи механических приспособлений. Отвергая предположение об использовании паровых машин, поскольку доказательств этого нет (?), мы все же вправе утверждать, что древние имели в своем распоряжении аппараты, приводившиеся в движение при помощи противовесов. Их мощность увеличивалась благодаря многочисленным шестеренкам, как, например, в машине под названием «барулко». Применяли также винтовые подъемники, светильники с автоматической регулировкой подачи масла, подвижные ящики, которые двигались благодаря постепенно опорожнявшимся емкостям с песком, и сложные блоки.

Использование электричества, как мы уже упоминали, археологические находки не подтверждают, хотя мы не видим другого объяснения молниям, которые во время представлений имитировали настоящие. Единственное, что было найдено, – это небольшие сосуды, служившие своеобразными жидкостными аккумуляторами, однако они не позволили бы получить подобные «спецэффекты». Мы также знаем, что греки использовали пар и химические элементы для создания «особой атмосферы», большие водопады и глубокие рвы, где были скрыты секретные двигатели этих mekanai– механических приспособлений. Многие из них намеренно спрятали или уничтожили во время вторжения варваров или из-за запретов, которые налагали Мистерии и связанный с ними театр. Кроме того, использовались мощные краны и длиннейшие канаты, возможно, даже металлические тросы, что позволяло спускать «с облаков» горящие предметы и актеров. Подъемные краны, как мы видели в «Прометее прикованном», могли быстро поднять на большую высоту даже колесницу с людьми, и это снова наводит нас на мысль о том, что древние не довольствовались изготовлением макетов и кукол, для которых использовалась сила водяного пара.

Другие элементы и приспособления утеряны, должно быть, уже безвозвратно, то ли из-за связанной с ними тайны, то ли из-за безжалостно разрушившего их времени. От них нам остались только отдельные названия, смысла которых мы точно не знаем, или рассказы, в которых правда неизбежно смешивается с очевидным вымыслом. А здесь, как и в других подобных случаях, лучше хранить молчание, раз нет ни малейших доказательств того, что мы могли бы рассказать, а представить подобные доказательства современному читателю, увы, невозможно.

Эпилог

Мы советуем читателю вернуться к прологу этой небольшой книги, поскольку, как гласит древняя герметическая мудрость, крайности неизбежно сходятся.

Мы прекрасно осознаем, что умолчали о многом, связанном с религией (сейчас ее называют мифологией) греков V века до нашей эры, или о том, что дополняло трагедию. Например, мы могли бы привести эпизод с Капанеем*, который участвовал в походе «семерых» против Фив и был испепелен молнией Зевса у стен осажденного города, а также странное самоубийство его жены Эвадны. Но собрать все подобные примеры, пусть даже немногочисленные, не было целью этой книги, которая посвящена Театру Мистерий в одном из его аспектов – трагедии, а именно трагедиям Эсхила.

Наша молодежь, молодежь конца XX века, охотно возвращается к Природе, поскольку она разочаровалась в технике и самых разных системах, которые заполонили нашу планету и отравили буквально всё, причем не только в чисто физическом смысле.

Давление, которое оказывают на людей телевидение, радио, кино и другие электронные и весьма изощренные средства контроля за массовой информацией, очень велико. Смертельно раненный материализм все еще достаточно силен, чтобы манипулировать мыслями и верованиями миллионов людей, а ведь именно мысли и верования в конечном итоге правят, или, вернее сказать, управляют судьбами мира.

Но постепенно всё естественное, всё подлинно человеческое обязательно вернется, а применение техники не заставит человека впадать в hybris, страшный грех чрезмерности.

В свою очередь, следует ожидать и ухода от того театра, который обращается только к самой низменной тематике и отражает ее в самой непристойной манере (и кое-где это изменение уже чувствуется). Это относится и к театру политизированному, где действуют ходульные, далекие от действительности персонажи, и к тому театру, где, желая показать человеческую натуру, демонстрируют лишь «насилие ради насилия», не давая никакого нравственного урока и не предлагая никакого вывода, который можно было бы сразу же использовать для улучшения и облагораживания души зрителя.

Под именем «театр для всех» возник театр, который никогда не выйдет за рамки эксперимента и, следовательно, будет понятен лишь тем, кто создает его в своих студиях и лабораториях.

Очевидно, что сейчас мы ведем речь не о театре как шутовском фарсе, цель которого – просто заставить публику смеяться. Такой «театр» в лучшем случае может быть худшей из форм коллективного катарсиса публики, которая выплескивает свои садистские инстинкты, смакуя изображаемые актерами физические или душевные страдания людей, попавших в неловкую ситуацию, их неудачи и позор.