Театр нашей жизни. Для тех, кто любит думать

Ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в нём, если можете!»

Что же, помимо всего того, что перечислил Н. В. Гоголь, превращает театр в волшебный храм, преображающий нас?

Как ни странно, время.

Ведь именно время превращает обычную жизнь, обыденность в аномалию, в чудо. Скажем, 10 минут назад вы были на кухне, а сейчас перешли в соседнюю комнату. То есть переместились туда, где 10 минут назад вас не было. И, если убрать эти 10 минут, то получается, что вместо кухни вы мгновенно оказались в соседней комнате. Несмотря на разделяющую помещения стену. Это уже телепортация. Вас переместило время, для которого трехмерность – не препятствие. Другое дело, что обычно время как правило никуда не исчезает, и чудеса не происходят. Но иногда сжимается или расширяется, замедляется или ускоряется, и тогда и стена перестает быть препятствием. Потому что для времени нет длины, ширины и высоты, то есть трехмерного пространства, оно свободно пересекает эти границы.

Растягивает и сжимает время такое явление как обряд. Одинаковые повторяющиеся действия как бы замораживают время, и после трех, пяти или семи повторений одного и того же действительность отходит на второй план, стираются границы между миром реальным и ирреальным, и все становится возможным, в том числе и путешествия во времени и в пространстве.

И в театре, как и в обряде, время от времени возникают чудеса. В театре тоже повторы, как и в обряде, действие то и дело возвращается в одно и то же место, потом так же в другое и в третье (в доме, на улице, на площади и так далее). Поэтому время и там и там то сжимается, то растягивается. В театре, например, вся жизнь может всплыть в виде картинок в памяти и пронестись перед зрителем за несколько секунд, а, может быть и наоборот, какое-то событие длительностью с несколько секунд потянуть за собой воспоминания в целую жизнь. И все это рождает у зрителей всплеск эмоций, когда теряется представление о времени… И оказываешься в другой эпохе…

И именно время позволяет нам делать открытия. Оно как бы приподнимает пространство и мы уже можем заглянуть в другую реальность, точнее – в ту же, но сдвинутую во времени взад или вперед. Время позволяет узнавать, и фиксировать то, чего не было с нами, чувствовать то, что мы в этой жизни вообще не видели, не пробовали и никак с этим не соприкасались.

Впервые я задумался над этим еще работая в журнале «Природа и человек» и сталкиваясь с разными чудесами. И со временем понял: за видимой нами реальностью есть еще что-то, а чудеса могут возникать везде, где проводят обряды:

в храме,

на фольклорном празднике,

в фольклорном театре.

Почему в фольклорном? Потому что там все построено на обрядах, которые передаются не по учебникам или записанным сценариям, а из уст в уста. Или вообще передаются интуитивно, по догадке или озарению. Как Лев Толстой описывал танец Наташи Ростовой, которая непонятно откуда взяла все приемы и фигуры танца. Так в деревнях, откуда давно разъехалась молодежь, умершим бабушкам, которые сказывали сказки и пели матерные озорные частушки, казалось бы, нет замены, поскольку они ничего никому не успели передать. Ан нет, возвращаются из города уехавшие когда-то девчонки, становятся бабушками и сказывают те же сказки и поют те же матерные озорные частушки.

Потому что можно не запоминать информацию, но вспомнить только ритм, интонацию, и на них, как на ленту, намотается все остальное (!!!).

Это чудо, но в то же время привычное явление, например, для Историко-этнографического театра, редкого, единственного в Москве. Редкого, потому что для этого нужно уникальное стечение обстоятельств, чтобы такой театр возник, нужны бескорыстные фанаты, которые будут все это тянуть, и каждый должен и петь, и плясать, и знать фольклор, и читать очень много и путешествовать во времени, и прикасаться к обрядам… то есть сдвигать или передвигать время. Это все окупает.