Театр одного зрителя

— Почему не проявляется? Разве мужчина и женщина не созданы для любви? Тут дело в другом. Всё и вся находится под контролем ума, и оценку всему даёт он. Ум способен заглушить голос совести, извратить нравственные ценности, предать любовь. К примеру, если женщину низвести до состояния рабочей скотины, то о какой взаимности и любви может идти речь? Или, чем объяснить, что даже проповедники единой заповеди: «Возлюби ближнего, как самого себя», никак не могут найти общий язык к объединению? К разобщению людей ведут козни ума, а различные формы проявления любви пусть никого не смущают. К примеру, в одном из племён самых любимых покойников родственники съедают. У других, вместо поцелуя трутся носами. У третьих, дорогому гостю предлагают на ночь свою жену. Разве от этого сила любви страдает? Просто у них такая форма проявления любви, ведущая к единению. Суть любви везде едина, и именно любовь, в самом широком смысле этого слова, является стержнем человечности, объединяющим всех людей планеты. Под любовью в широком смысле я полагаю не только любовь к себе, к жизни, к природе. Это и терпимость, и милосердие, и отзывчивость, и жертвенность, и открытость — словом, всё то, что делает человека человечным и привлекательным для контакта с ним. Только открытые, честные отношения между людьми выдерживают жизненные невзгоды, и любить можно только искренне.

-41-

«Хочу объединиться с доктором в самой сердцевине любви, — внезапно взмолилась её душа. — Я этого очень хочу!» — и мысль бешено завертелась вокруг этой проблемы.

О чём говорил доктор дальше, понимать она уже не могла и знала только одно: «ехать, надо ехать вместе с доктором».

-42-

— Доктор, к вам можно? У меня для вас сюрприз. Во-первых, я обегала почти всех, с кем поступила не по совести и попросила прощения. Они меня простили. Кое-кто даже сам покаялся. За всю жизнь я столько не плакала. Словом, совесть моя существенно облегчилась. Во-вторых, я узнала, что вы едете в круиз. И я… я уже купила билет и еду с вами, — она перешла на скороговорку. — Вы из тех, к кому вечно цепляются психически неуравновешенные люди, такие как я. Вы же сами говорили об этом…

Она запнулась, но спустя мгновение с той же скоростью продолжила:

— В конце концов, вы не женаты, а я уже не замужем. Мы случайно встретимся на корабле, но я всё же успела всем проболтаться, что еду с доктором. Не смогла удержаться. Я так рада этому. Вам тоже не хочу врать, что наша встреча на корабле будет случайной. Если вас беспокоит общественное мнение, то все грязные мыслишки я уже отрубила. Я всем объявила, что, если врач и пациент оба голубые или лесбиянки, то, по сравнению со мной и с вами, они имеют преимущество с точки зрения общественной морали. Моё высказывание, как анекдот, уже распространяется…

Она вновь запнулась, встретившись с доктором глазами.

— Но я вижу, что вы не рады. Я понимаю, прошло слишком мало времени, и мы ещё на «вы»… Скажите что-нибудь, только не молчите.

— Видите ли, вы вправе ехать, куда вам заблагорассудится, — успокаивающе произнёс доктор.

— Нет, доктор, я еду с вами, а не куда заблагорассудится… Доктор, я не отстану. Буду столько умолять и унижаться, что вы сами с ума сойдёте. У меня кружится голова и сейчас… и сейчас будет истерика.

Усилием воли она овладела собой и попыталась более спокойно продолжить:

— Простите, доктор, я не хочу шантажировать вас… Доктор, вы… — и, не выдержав, она продолжила с нарастающим чувством тревоги. — Ты же сам прекрасно видишь, что только ты понимаешь меня… Ну, как ты не чувствуешь, что стал для меня откровением?! Ты единственный, в ком я по-настоящему нуждаюсь! Ты… Нет, ты просто отказываешься понимать. Я уже так счастлива, что нашла тебя! Мне с тобой так спокойно. Во мне ведь тоже есть много хорошего… Не веришь? Я же до сих пор девственница. Прости, прости, я уже глупости говорю… Я не знаю, как убедить тебя и готова на всё, — она опустилась на колени. — Я не знаю, что творится со мной. Какая-то сила бешено толкает меня к тебе… Я не могу без тебя… Не мо-гу…

Она смиренно опустила голову, как на закланье, и продолжила с горечью в голосе:

— Тогда в бреду мне удалось зацепиться за колокольный звон и спастись. Если я опять попаду туда, то обязательно свалюсь в пропасть к режиссёру. Доктор, я ощущаю себя так, будто с меня кожу живьём содрали. Тогда, в бреду, ты приказал мне говорить и спас. Теперь своим отказом ты убьёшь меня. Я почему-то уверена в этом… и мне страшно… Понимаешь?

Она с мольбой посмотрела на доктора. Доктор отвёл свой взгляд, и сразу же промелькнула мысль, что она просто разыгрывает новую драматическую роль.