Театр. Рождественские каникулы

Однажды вечером, неделю или две спустя, когда Джулия вернулась после конца спектакля в уборную, вымотанная столь бурным проявлением чувств, но торжествующая, так как вызывали ее без конца, она неожиданно обнаружила у себя Майкла.

– Привет. Ты был в зале?

– Да.

– Но ты же был в театре несколько дней назад.

– Да, я смотрю спектакль с начала до конца вот уже четвертый вечер подряд.

Джулия принялась раздеваться. Майкл поднялся с кресла и стал шагать взад-вперед по комнате. Джулия взглянула на него: он хмурился.

– В чем дело?

– Это я и хотел бы узнать.

Джулия вздрогнула. У нее пронеслась мысль, что он опять услышал какие-нибудь разговоры о Томе.

– Куда запропастилась Эви, черт ее подери? – спросила она.

– Я попросил ее выйти. Я хочу тебе кое-что сказать, Джулия. И не устраивай мне истерики. Тебе придется выслушать меня.

У Джулии побежали по спине мурашки.

– Ну ладно, выкладывай.

– До меня кое-что дошло, и я решил сам разобраться, что происходит. Сперва я думал, что это случайность. Вот почему я молчал, пока окончательно не убедился. Что с тобой, Джулия?

– Со мной?

– Да. Почему ты так отвратительно играешь?

– Что? – Вот уж чего она не ожидала. В ее глазах засверкали молнии. – Дурак несчастный, да я в жизни не играла лучше!

– Ерунда. Ты играешь чертовски плохо.

Джулия вздохнула с облегчением – слава богу, речь не о Томе, но слова Майкла были так смехотворны, что, как ни была Джулия сердита, она невольно рассмеялась.

– Ты просто идиот, ты сам не понимаешь, что городишь. Чего я не знаю об актерском мастерстве, того и знать не надо. А что знаешь ты? Только то, чему я тебя научила. Если из тебя и вышел толк, так лишь благодаря мне. В конце концов, чтобы узнать, каков пудинг, надо его отведать: судят по результатам. Ты слышал, сколько раз меня сегодня вызывали? За все время, что идет пьеса, она не имела такого успеха.

– Все это мне известно. Публика – куча ослов. Если ты вопишь, визжишь и размахиваешь руками, всегда найдутся дураки, которые будут орать до хрипоты. Так, как играла ты эти последние дни, играют бродячие актеры. Фальшиво от начала до конца.

– Фальшиво? Но я прочувствовала каждое слово!

– Мне не важно, что ты чувствовала. Ты утрировала, ты переигрывала, не было момента, чтобы ты звучала убедительно. Такой бездарной игры я не видел за всю свою жизнь.

– Свинья чертова! Как ты смеешь так со мной говорить?! Сам ты бездарь!

Взмахнув рукой, Джулия закатила ему звонкую пощечину. Майкл улыбнулся.

– Можешь меня бить, можешь меня ругать, можешь вопить как сумасшедшая, но факт остается фактом – твоя игра никуда не годится. Я не намерен начинать репетиции «Нынешних времен», пока ты не придешь в форму.

– Тогда найди кого-нибудь, кто исполнит эту роль лучше меня.

– Не болтай глупости, Джулия. Сам я, возможно, и не очень хороший актер и никогда этого о себе не думал, но хорошую игру от плохой отличить могу. И больше того – нет такого, чего бы я не знал о тебе. В субботу я повешу извещение о том, что мы закрываемся, и хочу, чтобы ты сразу же уехала за границу. Мы выпустим «Нынешние времена» осенью.

Спокойный, решительный тон Майкла утихомирил Джулию. Действительно, когда речь шла о ее игре, Майкл знал о ней все.

– Это правда, что я плохо играла?

– Чудовищно.

Джулия задумалась. Она поняла, что произошло. Она не сумела сдержать свои эмоции, она выражала свои чувства. По спине у Джулии опять побежали мурашки. Это было серьезно. Разбитое сердце и прочее – все это прекрасно, но если это отражается на ее искусстве… Нет, нет, нет. Дело принимает совсем другой оборот! Ее игра важней любого романа на свете.

– Я постараюсь взять себя в руки.

– Что толку насиловать себя? Ты очень устала. Это моя вина. Я давно уже должен был заставить тебя уехать в отпуск. Тебе необходимо как следует отдохнуть.

– А как же театр?

– Если мне не удастся сдать помещение, я возобновлю какую-нибудь из старых пьес, в которых у меня есть роль. Например, «Сердца – козыри». Ты всегда терпеть ее не могла.

– Все говорят, что сезон будет очень неудачный. От старой пьесы многого не дождешься.

Если я не буду участвовать, ты ничего не заработаешь.

– Не важно. Главное – твое здоровье.

– О боже! – вскричала Джулия. – Не будь так великодушен. Я не могу этого вынести.

Неожиданно она разразилась бурными рыданиями.

– Любимая!

Майкл обнял ее, усадил на диван, сел рядом. Она отчаянно прильнула к нему.

– Ты так добр ко мне, Майкл. Я ненавижу себя. Я – скотина, я – потаскуха, я – чертова сука, я – дрянь до мозга костей!..

– Вполне возможно, – улыбнулся Майкл, – но факт остается фактом: ты очень хорошая актриса.

– Не представляю, как у тебя хватает на меня терпения. Я так мерзко с тобой обращаюсь. Ты такой замечательный, а я бессердечно принимаю все твои жертвы.

– Полно, милая, не говори вещей, о которых сама будешь жалеть. Смотри, как бы я потом не поставил их тебе в строку.

Нежность Майкла растрогала Джулию, и она горько корила себя за то, что так плохо относилась к нему все эти годы.

– Слава богу, у меня есть ты. Что бы я без тебя делала?

– Тебе не придется быть без меня.