Театр смерти

– Возможно, хотя скорее «бешеный кролик» был для него таким же атрибутом свиданий, как свечи и романтичная музыка. Думаю, он считал себя не только великим актером, но и великим любовником. Я не могу утверждать, что секс не стал одним из мотивов убийства. В данном случае мотивов может быть сколь угодно много. Убийца – очень сложный человек и, возможно, столь же эгоцентричен, как и убитый.

– Короче, два сапога пара…

* * *

Он все вычислил. Эти паршивые актеры считают себя такими умными, такими великими, а на самом деле… Подумаешь! Захоти он, так тоже мог бы стать актером, только ему это даром не нужно. Отец говорил: «Актеры приходят и уходят, а если ты работаешь за кулисами, то останешься там навсегда. Хорошему рабочему сцены нет нужды искать себе место – оно само его найдет».

Лайнус Квим был рабочим сцены вот уже тридцать лет, а в течение последних десяти считался лучшим по этой части. Вот почему его пригласили в «Новый Глобус» в качестве бригадира, вот почему профсоюз сумел выбить для него из жадных паразитов-менеджеров максимальный оклад.

Но даже при этом его зарплата не шла ни в какое сравнение с теми деньгами, которые гребли артисты. А что бы они делали без него?

Однако теперь его жизнь изменится. Потому что он все вычислил. Скоро театру «Новый Глобус» придется подыскивать себе нового бригадира рабочих сцены, поскольку Лайнус Квим красиво уйдет в отставку!

Работая, он держал глаза и уши открытыми, замечая и слыша все. Он изучал. Никто лучше Лайнуса Квима не знал, кто есть кто в театре. Кроме того, его коньком была пунктуальность. Во время дежурств Лайнуса все делалось секунда в секунду – не раньше и не позже.

Он помнил, когда и где в последний раз видел бутафорский нож. Помнил с точностью до минуты. Он знал, что существовала единственная возможность подменить его на настоящий. И он знал того единственного человека, который, воспользовавшись этой возможностью, мог это сделать так ловко, чтобы осталось время подкинуть бутафорский нож в гримуборную Айрин Мэнсфилд.

Лайнус остановился на углу, возле передвижного лотка, купил хот-дог и стал выдавливать на него горчицу.

– Эй! – окликнул его продавец, ухватившись за тюбик с горчицей рукой в вязаной перчатке с обрезанными пальцами. – Куда столько давишь-то? Будешь платить дополнительно!

– Отвали, Чингисхан. – Лайнус снова надавил на тюбик.

– Ты уже выдавил в два раза больше, чем положено! Плати еще! – Продавец – покрытый боевыми шрамами азиат – пританцовывал на месте, перебирая маленькими ножками. – Плати давай!

Поначалу Лайнус хотел выдавить остаток горчицы прямо в похожую на сливу физиономию продавца. Но потом он вспомнил о том богатстве, которое его ждет, и почувствовал небывалый прилив щедрости. Он вытащил из кармана монету в пятьдесят центов и кинул ее продавцу.

– Теперь можешь уходить на покой, – величественно сказал он, впился зубами в пропитанный горчицей хот-дог и двинулся дальше.

Лайнус был костлявым человечком с непомерно длинными жилистыми руками, но, несмотря на тщедушное сложение, над его брючным ремнем нависало брюшко, похожее на футбольный мяч. Его плоское, разлинованное морщинами лицо напоминало разбитую и кое-как склеенную тарелку. Бывшая жена неоднократно призывала Лайнуса хоть немного следить за своей внешностью, но ему было не до того. Какая разница, как он выглядит, если ему приходится торчать за сценой и его никто не видит!

Однако сейчас, думал Лайнус, он сможет позволить себе то, что не позволял раньше. Он поедет на Таити, или на Бали, или на какой-то другой, еще более экзотический курорт, будет нежиться на солнышке, валяться на песке и развлекаться с красивыми женщинами. Полмиллиона долларов, которые ему заплатят за то, чтобы он оставил свои наблюдения при себе, станут неплохим довеском к его многолетним сбережениям!

А может, надо было просить больше? Эти актеры гребут такие бешеные бабки, что для них полмиллиона – тьфу! Он разумный человек, он бы даже согласился взять деньги по частям – продать свое молчание, так сказать, в рассрочку. Хотя бы потому, что он искренне восхищался дерзостью и умом преступника, а также выбором жертвы. Он никогда еще не встречал актера, которого презирал бы сильнее, чем Ричарда Драко, а актеров Лайнус ненавидел всеми фибрами души.

Он сунул в рот остаток хот-дога и вытер с подбородка горчицу. Письмо, которое он отправил, доставят адресату сегодня утром. Срочное заказное письмо. Конечно, пришлось заплатить дополнительно, но это разумное вложение денег.

Письмо – лучше, чем телефонный звонок или личный визит. Письмо не отследишь и не подслушаешь, а копы уже наверняка понаставили «жучков» где только можно. Копов Лайнус ненавидел почти так же сильно, как актеров.

Письмо у него получилось простым и ясным.