Театр тающих теней. Словами гения

Пока поднимаемся наверх, Мануэла рассказывает, что старичка «Мистера Бина» Тиензу увезли в больницу. Голландку и госпитализировать не пришлось, отделалась ушибами, хоть ее муж и всячески настаивал, чтобы проверили, нет ли внутренних повреждений, но местная скорая забирать ее не стала, сказали, чтобы те сами в больницу ехали, но полицейские из «Барракуды» их не выпустили, ограничение на передвижения с них же не сняли.

— А сеньор Тиензу даже пришел в сознание, но бормотал что-то нечленораздельное.

— Еще бы! Такие пируэты в его-то возрасте!

— И опросить его полицейские не смогли. Врачи велели все следственные действия отложить до вечера, пока его в чувство не приведут.

— А профессор? Нашли Профессора Жозе?

— Так и не нашли, — разводит руками Мануэла, а дочка усмехается.

— Где уж им найти! Полицию и скорую впустили, и ворота нараспашку — закрыть они, видите ли, забыли! — говорит по-русски дочка, чтобы не обидеть консьержку. — Когда заметила, что около бассейна что-то творится, пошла вниз и, спускаясь по лестнице, заметила, что ворота открыты.

— И как долго ворота были открыты? — спрашиваю уже по-английски.

Мануэла пожимает плечами.

— Как долго скорая и полиция здесь пробыли?

— Минут пятнадцать уж точно!

— И все это время ворота были открыты?

За это время не то что беглый профессор, а все принудительно запертые в «Барракуде» постояльцы могли испариться.

— А записи смотрели?

— Не успели. Кот Маркус прибежал и начал орать, звать на помощь.

Спасибо, кот! Сама бы я не поднялась. Голова все еще кружится. Мануэла и дочка с двух сторон поддерживают.

Снова заходим в комнату консьержки, перематываем запись камеры около главного въезда. Видно, как серый «Форд» срывается с места, на большой скорости проскакивает распахнутые ворота и исчезает за поворотом. Кто за рулем, на записи не видно.

Кто уехал? Ограничения на передвижение введены для всех, кто находился в «Барракуде» в момент преступления. Первого преступления. А уж если и второго сегодняшнего, то и подавно.

Но кто-то выехал за ворота. Значит, сбежал. Нужно пересмотреть запись камеры центрального холла за то время, пока я была внизу.

Перематываем. Еще чуть! Да, отсюда!

Видно, как я выхожу из этой комнаты и иду к левой лестнице, ведущей в подвал. И буквально через минуту с правой лестницы из подвала появляется Профессор Жозе. Значит, правильно я догадалась, искать его нужно было в подвале. Но…

За минуту разницы между моим спуском вниз по левой лестнице и тем, как он вышел из правой, я все нижнее помещение обойти не могла и получить от профессора по голове не успела бы. Он вышел до того, как меня ударили. Значит, ударил меня не он. Или все же кот задел прислоненную к стене доску?

Проматываем запись дальше. Вот Профессор Жозе идет от правой лестницы к лифту своего блока, но, не дойдя, возвращается, подходит к панорамному окну и… быстро идет к выходу из здания.

— Заметил, что ворота открыты!

Профессор Жозе не готовился к побегу, в руках ничего нет, и вдруг увидел открытые ворота. А милые полицейские «Общей полиции», которую положено вызывать «не на труп», профукали, все дружно подались к «не трупу», а ворота оставили открытыми. И вот результат. Главный подозреваемый исчез. И где они теперь его искать будут?!

— Полицейские номера его машины знают? В розыск объявили? — вслух задаюсь я вопросами, но, похоже, в пустоту. Мануэла разводит руками, а дочка, убедившись, что я цела, уже исчезла из комнаты консьержки и вернулась к своим делам.

— Надо полиции номер и марку машины профессора сообщить! — настаиваю я. — Они же эту запись не видели.

Мануэла уходит, чтобы сообщить, но что-то мне подсказывает, что при оперативности здешней полиции в розыск машина профессора объявлена будет не скоро. Следовательно, не скоро найдут подозреваемого, установят его вину и нас всех выпустят из заточения.

Возвращаюсь в свои апартаменты, где дочка продолжает ругаться с кем-то в зуме — у нее свои страсти. Сажусь к ноутбуку с незаконченной заявкой на сценарий, но… Вспоминаю — Профессор Жозе зонтиком записывал что-то на влажном от полива песке около апельсиновой аллеи. Что он там писал?

Спускаюсь вниз — раскаленное полуденное солнце, похоже, светило именно в эту сторону. Песок высох, следы записанного не видны. Обидно. Вдруг вся секретная информация в этом высохшем от раскаленного солнца песке?

Снова возвращаюсь к компьютеру. Дочь закончила свои онлайн-препирательства, настроение у нее явно не лучшее, сейчас не стоит расспрашивать, что за неприятности, не расскажет, только еще больше закроется. Чтобы отвлечь, рассказываю про исчезнувшие записи на песке.

Дочка слушает невнимательно, явно в своих мыслях. Невпопад отвечает:

— Распылитель попробуй.

— Так я гладить не собиралась.

— На высохший песок распылителем побрызгать. Струей воды все собьешь, а распылителем нет.

— Профессор записал и потом ногой затер.

— Если следы от зонта были глубокие, он затер только верхний слой, который и успел просохнуть, он от воды осядет, и более глубокие следы проступят.